Виктор Таки - Россия на Дунае. Империя, элиты и политика реформ в Молдавии и Валахии, 1812—1834 [litres]

В то же время последовательное реагирование бояр на изменения условий возвращения княжеств под контроль Порты в течение лета 1774 года не означает, что они не сыграли никакой роли в определении этих условий. Вне зависимости от того, предшествовал ли меморандум Михая Кантакузино условиям замирения, переданным Обресковым османскому представителю в марте 1773 года [129] Л. Е. Семенова обратила внимание на подозрительную датировку записки Кантакузино, отсутствие экземпляров этой записки и сопровождавших ее документов в российских архивах и отсутствие упоминаний о них в корреспонденции российских дипломатов в период Фокшанского и Бухарестского конгрессов, а также на различия между «правами и привилегиями» Валахии в изложении Кантакузино и тем, как эти права и привилегии были определены в тексте Кючук-Кайнарджийского мира. С другой стороны, Семенова заметила сходство между содержанием записки Кантакузино и описанием валашских привилегий, предоставленных боярами Румянцеву после того, как они узнали о заключении мирного договора и о упоминавшихся в нем выгодах, которыми пользовались княжества во времена Мехмеда IV. Исходя из этого, Семенова предположила, что Кантакузино изобрел валашские «капитуляции» после заключения мира, уже находясь в России, возможно с целью преувеличения роли валашской делегации в мирных переговорах: Семенова Л. Е. Княжества Молдавия и Валахия. С. 40–41, 44–46, 52. , оба этих документа отражают боярский дискурс о правах и привилегиях княжеств. Только валашские и молдавские делегаты могли подсказать Екатерине Великой и ее вице-канцлеру Н. И. Панину мысль о возврате княжеств Османам «на самых тех кондициях их собственных прав и обычаев, с которыми они прежде поддались под турецкую державу». То же самое касается и требования к Порте «дозволить им пользоваться теми же самыми выгодами, коими пользовались они во время царствования, достойной памяти, Султана Мегмеда Четвертого». Хотя Михай Кантакузино и не упоминает Мехмеда IV, этот султан фигурирует в современном ему молдавском меморандуме относительно первоначальных условий принятия княжеством османского подданства. Опять же, вне зависимости от датировки молдавского документа [130] И в данном случае Семенова поставила под вопрос преобладавшую до тех пор в историографии точку зрения Константина Джуреску, который датировал описание молдавских «капитуляций» временем Фокшанского конгресса: Giurescu . Capitulațiile Moldovei. P. 21–33. Семенова также отметила, что хатт-и шериф, якобы выданный Богдану, не упоминается в «Истории Молдавии», составленной для российских дипломатов, участвовавших в переговорах 1772–1773 гг. Согласно Семеновой, описание молдавских привилегий было составлено по запросу чрезвычайного посланника Н. В. Репнина, останавливавшегося в княжествах на пути в Константинополь в 1775 г. и обещавшего молдавским боярам заступиться за княжество: Семенова Л. Е. Княжества Молдавия и Валахия. С. 48. , Обресков мог заимствовать отсылку к данному султану только у его автора или кого-либо, кто был столь же заинтересован в восстановлении старых привилегий княжества.

Десятилетия, последовавшие за заключением Кючук-Кайнарджийского мира, стали временем становления российского протектората над княжествами как совокупности международно-правовых документов и дипломатических практик. Статья 16 мирного договора 1774 года, служившая краеугольным камнем российского протектората, получила дальнейшее разъяснение в объяснительной Анайлы-Кавакской конвенции 1779 года, а также была подтверждена Ясским и Бухарестским мирными договорами (1792 и 1812 годы соответственно) [131] См. статью 7 Анайлы-Кавакской конвенции: ПСЗ. Сер. 1. № 14851. Т. 20. С. 804 (другое издание: Recueil d’ actes internationaux de l’Empire Ottoman / Ed. G. Nouradounghian. Paris: Librairie Cotillon, 1897. Vol. 1. P. 343). См. также статьи 4 и 5 соответственно Ясского и Бухарестского мирного договоров: Договоры России с Востоком / Ред. Т. П. Юзефович. С. 43–44, 51–52. . По окончании каждой из последовавших русско-османских войн новоназначенные господари получали скрепленные имперской печатью султанские указы (хатт-и шерифы), в которых им предписывалось исполнять постановления мирных договоров относительно княжеств [132] См. хатт-и шерифы 1775 г. молдавскому господарю Григоре Гике и валашскому господарю Александру Ипсиланти: ЧИОИДР. 1886. Кн. 1. Ч. 2. С. 52–61. . Нарушения господарями этих постановлений (порой поощрявшиеся самой Портой) обычно вызывали «представления» российских посланников. Важную роль в этом процессе играли российские консулы в Яссах и Бухаресте, на назначение которых Порта неохотно согласилась в 1782 году [133] Об учреждении русских консульств в Молдавии и Валахии см.: Spiridonakis B. G. Le Consulat Russe dans les principautés Danubiennes // Balkan Studies. 1963. Vol. 4. P. 289–314; Dvoichenko-Markov D. Russia and the First Accredited Diplomat in the Danubian Principalities // Slavic and East European Studies. 1963. Vol. 8. P. 200–229; Гросул . Дунайские княжества в политике России. С. 78–81. . Будучи первыми европейскими дипломатами, аккредитованными в княжествах, российские представители существенно отличались от западноевропейских консулов в других областях Османской империи, занимавшихся в основном коммерческими вопросами [134] Хотя вскоре в Молдавии и Валахии появились представители прочих европейских правительств, российские консулы долгое время не имели себе равных в отношении их политического влияния в княжествах, основанного на русско-османских договорах. . Помимо торговых дел, первый российский консул в Бухаресте С. Л. Лашкарев должен был собирать информацию об османских военных приготовлениях на нижнем Дунае и «примечать за поведением обоих господарей» [135] См. инструкции Лашкареву, цитируемые в: Гирс А. Из прошлого консульства в Яссах // Русская старина. 1897. Т. 89. № 2. С. 317. См. также инструкции Коллегии иностранных дел и российского поверенного в делах в Константинополе А. Хвостова И. И. Северину от 15 апреля 1792 г. и 1 ноября 1792 гг. соответственно: Бессарабия на перекрестке европейской дипломатии / Ред. В. Н. Виноградов. С. 81–84. . Его преемник И. И. Северин быстро стал поверенным лицом всех местных недовольных, перенаправляя их жалобы в российскую Коллегию иностранных дел [136] См. сообщения Северина от 24 февраля 1784 г., 10 апреля 1785 г., 9 ноября 1786 г., 5 мая 1787 г. и 12 сентября 1794 г.: Там же. С. 77–79, 86. . Письменные жалобы молдавских и валашских бояр и духовенства относительно политики господарей предоставляли российским посланникам в Константинополе доказательства невыполнения Портой условий мирных договоров [137] В качестве примера подобных жалоб см.: Обращение молдавских бояр от имени жителей всего княжества в российское консульство. 10 марта 1799 г. // Там же. С. 87–89. Румынский оригинал опубликован: Vianu A. Manifestări antifanariote în Moldova la sfîrșitul secolului al XVIII-lea // Studii. Revista de istorie. 1962. Vol. 15. No. 4. P. 923–924. .