Саймон Рабинович - Права нации: Автономизм в еврейском национальном движении в позднеимперской и революционной России

Участники группы были убеждены, что для построения социализма и подлинного освобождения народа евреи должны заниматься и национальным возрождением, и классовой борьбой, но вовсе не обязательно в палестинофильском контексте, как требовали того социалисты из «Поалей Цион» [186]. «Возрожденцев», как и многие другие еврейские партии, «разбудил» кишиневский погром 1903 года, и они во всеуслышание заявили, что отныне ни «официальный», ни «низовой» сионизм не вправе игнорировать потребности еврейских масс в черте оседлости [187]. Следовательно, рассуждали они, в настоящее время нет ничего важнее, чем борьба за национальные права российского еврейства как первый этап продолжительной революционной борьбы; вместе с тем классовой и национальной борьбе в России должно сопутствовать развитие и распространение идей территориальной автономии [188].

Значительная часть первого номера «Возрождения» была посвящена размышлениям о значимости национальной идеи для социал-демократической мысли, обоснованию целесообразности национальной автономии социалистического образца, а также полемике с Бундом. «Возрожденцы» не только критиковали попытки Бунда свести многоуровневую еврейскую автономию к национально-культурной, но и пылко оспаривали бундовский тезис о том, что национальная борьба должна быть подчинена классовой и превращена в средство победы пролетариата [189]. Во втором номере (он вышел в Париже) Розин прослеживал интеллектуальную эволюцию группы от социализма к социалистическому сионизму, а от него — к той форме социализма и национализма, которая предполагает защиту национальных прав в диаспоре и — со временем, в будущем — создание «еврейской свободной территории» [190]. Как видно из их критики бундовских идей, требование еврейской автономии в России, по мнению «возрожденцев», никоим образом не должно было ограничиваться национально-культурными рамками. Вслед за эсерами они доказывали, что каждый народ империи сможет обрести подлинную автономию, только если ему будет предоставлена возможность создать свое национальное собрание (сейм), наделенное правом налогообложения и ответственное за национальные дела. Пока у евреев, равно как и у других народов, не появятся свои сеймы, утверждали «возрожденцы», даже реформированная Россия будет ничем не лучше Австро-Венгрии, где по-прежнему сохраняется главенство немецкой и венгерской культур и не обеспечены права национальных меньшинств [191]. Находя немало сходства между двумя империями, группа «Возрождение» считала наиболее подходящим для России пример австрийского пролетариата и призывала следовать ему в теории и на практике.

«Надо отказаться, — писал Зильберфарб, — от наивного взгляда, будто стоит только продекларировать равенство перед законом всех граждан, независимо от их национального происхождения, чтобы национальные интересы, растворившись в классовой борьбе, перестали играть существенную роль в государственной жизни…» Пока господствующая нация не заинтересована в том, чтобы не на словах, а на деле разрушить «иерархию наций и сузить „площадь национальных трений“», все разговоры о благополучии, которое наступит, как только все народы будут признаны равными, остаются «благопожеланиями» [192]. В своих публикациях группа обосновывала необходимость децентрализации государства и критиковала просвещенческие установки, согласно которым в современном государстве не может быть двойной лояльности. Скептическое отношение к конституционализму сближало «возрожденцев» с революционером Ароном Либерманом (1845–1880), который десятилетиями ранее доказывал, что конституционное правление не изменит участь угнетаемых, и прежде всего евреев. Поскольку равноправие само по себе обездоленным ничего не даст, начинать надо с радикального экономического переустройства.

Примечательно, что теоретики, входившие в «Возрождение», отказывались считать национализм всего лишь «временным средством» и не принимали тезис социалистов о том, что национальная борьба должна вести к космополитизму, знаменующему начало эпохи, когда национальные интересы исчезнут с лица земли. «Нет, мы так не думаем, — писали они. — Мы утверждаем, что в этом пункте обрывается путь законной аналогии между классовой и национальной борьбой» [193]. По их мнению, национальная борьба в настоящее время сопутствует классовой борьбе, но и в будущем, когда все народы, наделенные равной автономией и правами, смогут мирно сосуществовать друг с другом, национальные различия все равно сохранятся. Заслуга «Возрождения» состояла прежде всего в том, что эта группа, основываясь на идеях Житловского и Дубнова, последовательно разрабатывала социалистическую концепцию еврейского автономизма. Не менее важно и то, что их теории имели под собой прочную юридическую основу. Это позволяло им убедительно оспаривать расхожее интеллигентское мнение, будто конституционное правление и всеобщее гражданское равенство, пусть даже на федеральной основе, по умолчанию обеспечат равные национальные права евреев. Многие интеллектуальные последователи Дубнова и Житловского, начинавшие как социалистические сионисты, а затем развивавшие свои идеи в составе «Возрождения», впоследствии станут ведущими российскими теоретиками еврейского автономизма.

В 1906 году на основе группы создается Социалистическая еврейская рабочая партия (СЕРП). Как и «Возрождение», СЕРП была идейно близка к эсерам и занимала максималистскую позицию в вопросе о национальной автономии [194]. Согласно программе новой партии, которую возглавили Исроэл Ефройкин (1884–1954), Нохем Штиф, Зелик Калманович (все трое потом присоединятся к Фолкспартей), а также Мойше Зильберфарб, Авром Розин и Марк Ратнер, во главе еврейской национальной автономии должен стоять сейм, уполномоченный законно представлять евреев и облагать их налогами. Поэтому члены партии получили название сеймистов [195]. В 1906 году в Европу после поездки с лекциями по США возвращается Житловский. Он поселяется во Львове (Лемберге) и активно участвует в становлении молодой партии.

Бунд трактовал преимущества социально-политической еврейской автономии совершенно иначе. Тем не менее при переходе от ортодоксального марксизма, для которого идиш был не более чем средством распространения марксистских идей и агитации среди еврейских рабочих, к положению партии, отстаивающей культуру на идише, Бунд также постепенно усваивает автономистские идеи [196]. В 1897 году, в самом начале своего существования, бундовцы утверждали, что еврейский национализм может навредить делу классовой борьбы и пробудить в еврейском пролетариате нездоровые шовинистические чувства. По словам Цви Гительмана, цель Бунда, как ее понимали первые руководители партии, состояла в том, чтобы «воспитать в высшей степени сознательных социалистических рабочих, глубоко и прочно ассимилированных в русской культуре и способных идти в центры скопления российского пролетариата, чтобы проповедовать ему доктрину социализма» [197]. Однако близкое знакомство с рабочим классом быстро избавило еврейских революционеров от ассимиляционистских иллюзий и убедило их, что единственный способ повести за собой еврейских рабочих — создать революционное движение, «укорененное в их среде» [198].