Борис Каракаев - Средневековье

Ян Гус был сожжен 6 июля 1415 года.

ЛАВРЕНТИЙ ИЗ БРЖЕЗОВОЙ. ГУСИТСКАЯ ХРОНИКА [88] Лаврентий из Бржезовой (ок. 1370–1421) – иподиакон (низшее духовное лицо), получил образование в Пражском университете и поступил на службу ко двору короля Вацлава IV. Познакомившись с учением Яна Гуса стал его активным сторонником и последователем.

И еще, в 7-й день месяца июня, а это был 6-й день недели после дня св. Бонифация, в 11 часов совершенно затмилось солнце, так что нельзя было совершать богослужения без свечей. Это был знак того, что затуманилось солнце правды – Христос – в сердцах многих прелатов, злопыхавших против магистра Иоанна Гуса, вскоре после этого осужденного собором на умерщвление.

Итак, в субботу, через неделю после дня апостолов Петра и Павла, или, иначе, в 6-й день месяца июля, магистр Иоанн Гус, утвержденный бакалавр священной теологии, муж славной жизни и чистых нравов, верный проповедник евангелия христова по ложному показанию свидетелей и вследствие непрестанного подстрекательства со стороны богемского духовенства, а именно доктора теологии магистра Стефана Палеча и Михаила de Causis, настоятеля храма св. Адальберта в Новом Городе Пражском, а также и по настоянию короля венгерского Сигизмунда, Констанцским собором был приговорен к смерти, после того как ему даже не было предоставлено никакой аудиенции для оправдания себя, как следовало бы сообразно с его невинностью. Будучи осужден несправедливо, он был на общем собрании самого собора лишен священнического сана и передан в руки светских властей. Он был выведен из города Констанца и на некоем лугу привязан цепями и веревками к столбу, сделанному наподобие острого кола, воткнутому в землю, и обложен вязанками соломы и дров; он был поглощен пучиной огня, радостно возглашая: «Иисусе, сын бога живого, помилуй мя…» После его сожжения, чтобы не сохранилось на земле никаких от него останков, даже самый прах его брошен был для унижения богемцев в поток Рейна, протекающего там невдалеке.

О последовательности его пленения, осуждения и смерти более полно составлено и записано в другом месте.

Между тем на соборе папская партия потерпела поражение; папа Иоанн XXIII был низложен и после попытки бегства заключен в том же помещении, где сначала содержался Гус; руководство на соборе перешло к наиболее просвещенным кардиналам, как Забарелла и д’Альи (бывший канцлер Парижского университета), и к таким лицам, как парижский канцлер Герсон, который в своем сочинении «Об исправлении церкви» высказывал взгляды, во многом близкие к представлениям Гуса о церкви и папстве. Помимо личных противников Гуса, задетых полемикой с ним или увлекшихся ролью обвинителей, на соборе не было особенного против него озлобления; в глазах собора дело Гуса было тесно связано с делом Уиклифа, о «гуситстве» не было тогда речи, а только об искоренении в Чехии «уиклифии», которую и хотели торжественно осудить. Как Гус сам писал, некоторые из членов собора давали ему совет, чтобы он «молча согласился», что впал в заблуждение, – тогда дело обойдется благополучно. Но Гус ценил истину не только выше дружбы, но и собственной жизни.

Ян Гус стал одним из главных предшественников реформации; хотя он внутренне не порвал с католицизмом и остался верен многим католическим догматам и верованиям, которые впоследствии были отвергнуты протестантами, он усвоил себе два из трех важнейших протестантских принципов: учение блаженного Августина о предопределении и признание св. Писания высшим и обязательным авторитетом для папы и соборов. Тем не менее, однако, было бы неправильно утверждать, что Гус стал мучеником за известное исповедание или за известные догматы. То, что определило его образ действия на соборе и решило его судьбу, – это безусловное преклонение перед принципом, что не следует человеку ни отрицать что-либо, ни утверждать вопреки правде и отягощать свою совесть ложью. В лице Гуса этот принцип проявился на богословской почве и в религиозной форме; но это – тот же принцип, который составляет жизненную силу науки и знамение нового времени в противоположность средневековому воззрению.

Гуситами стали называть приверженцев Гуса их противники.

В гуситстве ярко выступает национальная сторона в деятельности Гуса. Как Гус отправился в Констанц для того, чтобы защитить свою нацию от нареканий в ереси, так чехи видели оскорбление национальной чести в заключении и осуждении Гуса и вознегодовали на Сигизмунда за то, что он допустил нарушение данной им охранной грамоты. На многолюдном сейме в сентябре 1415 года в Праге был составлен протест против сожжения Гуса, подписанный 452 вельможами, баронами и господами Чехии и Моравии вместе с апелляцией к будущему папе и с заявлением готовности защищать до последней капли крови закон Христа и его смиренных проповедников. Еще резче сформулирован был принцип – покоряться папе и епископам лишь насколько их требования согласны со св. Писанием. В случаях противоречия между требованиями иерархии и св. Писанием решение предоставлялось Пражскому университету. Между тем принцип держаться слова Божия вопреки «человеческим» установлениям получил наглядное применение в обряде, который сделался знаменем для всех противников римской иерархии – в причащении под обоими видами, или в предоставлении мирянам чаши. Требование чаши для мирян было выставлено впервые в 1414 году и тотчас приведено в исполнение.

Обострению гуситского движения сильно содействовали карательные меры, принятые собором, и мученичество, которое потерпели некоторые последователи Гуса. Так, например, еще до сожжения Гуса, в Ольмюце был схвачен бывший пражский студент Ян и в тот же день осужден и казнен, что вызвало со стороны Пражского университета резкий протест против «недругов нашего народа». Собор потребовал к ответу в Констанце всех вельмож и баронов, подписавшихся под адресом, а 30 мая осудил и предал сожжению сподвижника Гуса, Иepoнима Пражского. К этому, наконец, присоединились угрозы Сигизмунда, которые побудили короля Вацлава IV вступиться за католических священников, изгнанных из приходов; но это лишь привело к восстанию в Праге, во время которого толпа под предводительством шляхтича Яна Жижки взяла приступом пражскую ратушу, выбросила из окон семь ратманов и умертвила их. Вслед за этим умер король Вацлав IV (1419); наследник его был далеко, и правительство перешло в руки гуситских вождей.

Однако среди торжествующего большинства тотчас обнаружилось разногласие. В их основе лежало различное толкование руководившего гуситством принципа держаться св. Писания или, как выражались чехи, «Божьего закона». В результате чего возникло два направления: консервативное, которое выступало за сохранение в церкви и жизни всего, что не противоречило св. Писанию, и радикальное, считавшее необходимым безусловно следовать св. Писанию и отменить все, что не находило прямого подтверждения в его тексте. Умеренного направления держалось высшее дворянство, а также горожане Праги и магистры Пражского университета. Предводителями радикального направления являлись народные проповедники, поддерживаемые населением сел и небольших городов, преимущественно на юго-западе Чехии. Когда Вацлава IV приказал в 1419 году восстановить на места католических священников, гуситские проповедники городка Аусти стали вести свои проповеди невдалеке от города, на холме, который был прозван горой Таборской и на котором позже, в 1420 году возник хорошо укрепленный город Табор. Отсюда пошло и название направлений: пражане, которое впоследствии было заменено на чашники и табориты. Оба течения были согласны между собою в общих требованиях, впервые формулированных в 1420 году в так называемых Четырех пражских статьях, когда Сигизмунд, разбитый под Прагою на Жижковой горе, заявил желание вступить в переговоры с победителями. Статьи заключали в себе требования: 1) свободной проповеди Божьего слова; 2) причащения под обоими видами; 3) секуляризации владений церкви и духовенства и 4) строгого преследования преступлений и пороков – смертных грехов, к которым помимо уголовных преступлений причислялись разврат, пьянство, обман, ростовщичество и всякое вымогательство, особенно со стороны духовных лиц.