Джон Бушнелл - Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках

Формулировка статьи 19 главы 11 в Уложении 1649 г. «а будет» помещик или вотчинник из поместья своего крестьянских дочерей отпускать идти замуж предполагает, что отпуск оставался на усмотрение владельца. Василий Семевский высказал мнение, что официальное требование к владельцам выдавать отпускную грамоту должно было вызывать у них нежелание это делать и, таким образом препятствовать выходу женщин замуж в чужие поместья [40] Семевский В. И. Крестьяне в царствование Императрицы Екатерины II. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1903. Т. 2. 2-е изд. С. 302. . Мне, однако, встретился только один документ, подтверждающий, что, возможно, некоторые из владельцев все-таки упорствовали в нежелании отпускать крепостных женщин: где-то во второй половине XVII в. Воскресенский монастырь в Череповце запретил вдовам и девкам в его поместьях в Белозерском уезде выходить замуж за тех, кто не проживает в деревне, принадлежащей монастырю [41] ГИМ ОПИ. Ф. 229 (Материалы к истории землевладения, крестьян и дворян). Оп. 1. Д. 46. Л. 12–12 об. Документ без даты, но написан, согласно приписке архивиста, почерком второй половины XVII в. . Алексей Новосельский утверждает, что Андрей Безобразов (1621–1690; был казнен за то, что прибег к помощи колдунов, дабы расположить к себе молодого Петра I) энергично вмешивался в браки своих крепостных и тем самым мостил дорогу к полному контролю над браками со стороны помещиков в XVIII в. [42] Новосельский А. А. Вотчинник и его хозяйство в XVII веке. М.; Л.: Гоc. изд-во, 1929. С. 73, 78 и в прочих местах. Как и Семевский, Новосельский принимает это за аксиому, неверно истолковывая фактическую информацию. Один из приказчиков Безобразова действительно докладывал, что какие-то крепостные женщины вышли замуж в чужое владение, не испросив, как положено, разрешения у Безобразова, но в переписке не содержится никаких сведений о том, что Безобразов когда-либо отказывал в разрешении (он, возможно, всего лишь хотел проследить, чтобы были выданы необходимые отпускные грамоты), зато достаточно доказательств того, что его крепостные девки выходили замуж на сторону безвозбранно. Безобразов на самом деле отзывался на жалобы крепостных о том, что они так бедны и никто не принимает сватовства их сыновей, отдавая распоряжение приказчикам найти несчастным юношам невест и прибегая при необходимости к нажиму (что иногда не приносило результата). С позиции жениха, по крайней мере, Безобразов оказывал таким образом матримониальную услугу [43] Переписка Безобразова о браках крепостных: РГАДА. Ф. 1257 (Безобразовы). Оп. 1. Д. 1. Л. 401–403 об.; Д. 3. Л. 271–271 об.; Д. 4. Л. 317, 403–403 об., 463–464 об.; Российская государственная библиотека. Отдел рукописей. Ф. 29 (Беляев). Д. 135. Л. 92–93. Три из этих документов опубликованы в: Архив стольника Андрея Ильича Безобразова. M.: Памятники исторической мысли, 2012. Ч. 1. С. 442, 658–661. См. дополнительные доклады, посланные приказчиками Безобразову, о выводных или о девушках, отпущенных замуж из его имений (Там же. С. 441, 458, 500, 638, 646). .

Все остальные данные свидетельствуют в пользу того, что практически повсеместно владельцы позволяли своим крепостным женщинам выходить замуж через границы поместий. Монастыри Свято-Пафнутьев Боровский, Спасо-Прилутский, Кирилло-Белозерский, Свято-Троицкая Сергиева лавра и Нижегородская епархия, например, во второй половине XVII в. позволяли браки с переходом в чужие имения [44] Булыгин И. А. Монастырские крестьяне России в первой четверти XVIII века. M.: Наука, 1977. С. 258, 300–301; РГАДА. Ф. 1441 (Кирилло-Белозерский монастырь). Оп. 2. Ч. 1. Д. 2285. Л. 2; Щепетов К. Н. Сельское хозяйство в вотчине Иосифо-Волоколамского монастыря в конце XVI века // Исторические записки. 1946. Вып. 18. С. 116; ЦАНО. Ф. 570 (Нижегородская духовная консистория). Оп. 552, 1726. Д. 42. Л. 11. . Тысячи отпускных грамот, сохранившихся со второй половины XVII в., делают очевидным, что границы владений не были границами матримониального рынка. И хотя Уложение 1649 г., судя по всему, касалось только выхода замуж крепостных девок за крепостных мужиков (холопов) — в каковом случае их свобода была мимолетной и обрывалась, как только они шли под венец, попадая таким образом обратно в крепостную зависимость, — на самом деле крепостные крестьянки иногда выходили замуж за некрепостных крестьян или за мещан, приобретая после свадьбы правовой статус мужа.

Подавляющее большинство уцелевших отпускных документов XVII в. не отвечают требованию Уложения 1649 г. об указании размера выводного. В некоторых выводное вообще не упоминается, что может означать, что, когда девушка покидала поместье, денег за это действительно не брали; в некоторых отпускных грамотах прямо указывается, что девушку отпустили безвыводно [45] ГИМ ОПИ. Ф. 17. Оп. 2. Коллекция. Ед. хр. 13. Д. 1363. Л. 2, 5 (Л. 1, 5. Муромский посад; касается мещанок, выходивших замуж в крепостные деревни); Шумаков С. Обзор «Грамот Коллегии экономии». M.: Синодальная типография, 1917. Вып. 4. Кострома «со товарищи» и Переславль-Залесский. С. 415–416. . В некоторых сказано, что выводное было взято «по договору», в других, что «по указу [хозяина]», а в некоторых, что выводное «уплачено все сполна». По указанным в отпускных бумагах пошлинам получается, что в середине века уровень выводных был низким, медленно поднимался к началу 1680-х, затем, в конце 1680-х и 1690-х, вырос на порядок или больше, но не во всех владениях.

В середине XVII в. выводные были в основном по 10–20 копеек. Управляющие дворцовыми владениями начиная с 1647 г. взимали за вывод невесты по 10 копеек [46] Гневушев А. М. Новгородский дворцовый приказ в XVII веке (краткий очерк деятельности приказа и документы). M.: Русская печатная, 1911. С. 9–10. . В 1650-х гг. в отпускных грамотах, представлявшихся в Суздальский Рождественский собор девушками из дворянских, монастырских, патриарших и дворцовых имений, вписаны пошлины в пределах от 12,5 до 20 копеек; крепостной, написавший отпускную собственной дочери, взял с крепостного из Суздальской епархии 25 копеек [47] Описание актов собрания Графа А. С. Уварова. Акты исторические, описанные И. М. Катаевым и А. К. Кабановым под редакцией профессора М. В. Довнар-Запольского. M., 1905. С. 129, 131–132. . Примерно в то же самое время Борис Морозов — самая влиятельная фигура при дворе царя Алексея — взимал выводное в размере 13 копеек или столько, сколько брали в соседних имениях, если его собственным крепостным приходилось платить больше [48] Акты хозяйства боярина Б. И. Морозова. M.: АН СССР, 1940. Ч. 1. С. 152; Забелин И. E. Большой боярин в своем вотчинном хозяйстве (XVII век) // Вестник Европы. 1871. № 1. С. 22–23; Петрикеев Д. И. Крупное крепостное хозяйство XVII в. По материалам вотчины боярина Б. И. Морозова. Л.: Наука, 1967. С. 71. . В 1650-х более мелкие дворяне, монастыри и Успенский собор в Кремле взыскивали по 7–25 копеек за отпуск крепостных невест в замужество [49] ГИМ ОПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 1а, 2a, 3, 136, 152, 296c, 428; Дмитриева З. В. Уставные грамоты Кирилло-Белозерского монастыря XVI–XVII вв. // Российское государство в XIV–XVII вв. Сборник статей, посвященный 75-летию со дня рождения Ю. Г. Алексеева. СПб.: Дмитрий Буланин, 2002. С. 266–267. . В 1658 г. архимандрит Печерского монастыря в Нижнем Новгороде распорядился собирать по 10 копеек за девицу, по 20 за вдову или столько, сколько взимали соседи, если монастырским крепостным женихам приходилось платить им больше [50] Дополнения к Актам историческим, собранные и изданные Археографической комиссией. СПб.: В тип. Эдуарда Праца, 1851. Т. 4. С. 98. .