Дэвид Хоффманн - Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939

Ряд земских врачей сыграл решающую роль в создании советской системы здравоохранения. Соловьев, возглавивший создание Наркомата здравоохранения, был своего рода исключением: уже до революции он состоял в руководстве Пироговского общества и при этом являлся членом партии большевиков [290] Большая советская энциклопедия. 3-е изд. М., 1976. Т. 24. Кн. I. Статья «Соловьев Зиновий Петрович». Доступна на сайте bse.sci-lib.com/article104350.html. . Большинство земских врачей большевиками не были, но многие из них тем не менее стали ведущими советскими чиновниками здравоохранения — в том числе А. Н. Сысин, Д. К. Заболотный, Л. А. Тарасевич и Е. И. Марциновский [291] Hutchinson J. F. Politics and Public Health in Revolutionary Russia. P. 187. . Кроме того, Петр Николаевич Диатроптов, тоже находившийся в руководстве Пироговского общества, стал главой Ученого медицинского совета в Наркомате здравоохранения [292] Большая медицинская энциклопедия: В 35 т. 1-е изд. / Гл. ред. Н. А. Семашко. М., 1929. Т. 9. С. 154–155. . Николай Федорович Гамалея, ведущий дореволюционный бактериолог, занял при советской власти пост директора Института оспопрививания в Ленинграде, а Альфред Владиславович Мольков, бывший президент Пироговской комиссии по распространению гигиенических знаний, в 1920-е годы возглавлял советский Институт социальной гигиены [293] Bernstein F. L. «What Everyone Should Know about Sex»: Gender, Sexual Enlightenment, and the Politics of Health in Revolutionary Russia, 1918–1931: Ph.D. diss. Columbia University, 1998. Р. 137. . Практически никто из руководителей туберкулезной секции Наркомата здравоохранения не состоял в большевистской партии до революции — вместо этого они были членами Всероссийской лиги борьбы с туберкулезом [294] David M. Z. The White Plague in the Red Capital. Ch. 3. . Одна из врачей, Эсфирь Мироновна Конюс, недвусмысленно заявила, что советская медицина с ее упором на профилактические меры и социальную гигиену происходит от дореволюционной социальной медицины [295] Конюс Э. М. Общественная и культурно-просветительная работа медицинского персонала по охране материнства и младенчества / Под ред. В. П. Лебедевой. М.: ОММ МКЗ, 1928. С. 7–8. .

Таким образом, в структуре советской системы здравоохранения воплотился целый ряд различных составляющих: антикапитализм и этатизм большевистской идеологии, централизация как средство борьбы со свирепствующими в стране эпидемиями, вера земских врачей в социальную медицину с упором на всеобщее бесплатное здравоохранение, профилактику, оздоровление и гигиену [296] Хатчинсон приходит к выводу, что Наркомат здравоохранения «гораздо больше почерпнул из русского опыта и традиции, чем из большевистской идеологии» ( Hutchinson J. F. Politics and Public Health in Revolutionary Russia. P. 202). . Кроме того, переломным моментом, отразившим общее изменение в правительственной бюрократии, стало создание Наркомата здравоохранения. Он обеспечил не только то централизованное и единообразное управление здравоохранением, которого не было при самодержавии, но и триумф специалистов по медицине. В царское время ограниченное медицинское наблюдение осуществлялось из Министерства внутренних дел, под руководством юристов и чиновников, не имевших медицинского образования. Другими словами, царская бюрократия была авторитарной и при этом неспециализированной. Впрочем, к концу царской эпохи верхние слои бюрократии все чаще включали в себя специалистов и профессионалов, а в Первую мировую войну влияние экспертов еще более возросло [297] Orlovsky D. T. Professionalism in the Ministerial Bureaucracy on the Eve of the February Revolution of 1917 // Russia’s Missing Middle Class: The Professions in Russian History / Ed. H. D. Balzer. Armonk (N. Y.), 1996. P. 270–271. . При советской власти специалисты заняли посты чиновников — в Наркомате здравоохранения управленческие функции оказались в руках врачей. Кроме того, если при царях бюрократические учреждения (в первую очередь Министерство внутренних дел) могли заниматься самой разнообразной деятельностью, то каждый из наркоматов имел свою специализацию [298] Rowney D. K. Transition to Technocracy. P. 186–187. . Таким образом, создание Наркомата здравоохранения привело к тому, что контроль над здравоохранением оказался в руках специалистов и государства.

В своей книге о заразных болезнях в Европе XIX — начала XX века Питер Болдуин указывает, что стратегии предупреждения заболеваний могли опираться на одно из двух представлений о причинах их распространения. Врачи делали упор либо на то, что болезнь развивается путем заражения, либо на факторы среды, позволяющие ей развиваться. Первый подход подталкивал к созданию кордонов и карантинов, преграждавших путь носителям болезни, а второй заставлял уделять особое внимание санитарным мероприятиям и улучшению жизненных условий, чтобы болезнь предотвратить. Многие историки здравоохранения считали, что выбор в пользу одной из этих стратегий определялся политической системой и культурой страны: к примеру, немецкие авторитарные традиции способствовали карантинному подходу и активному вмешательству в жизнь индивидуума, а британский либерализм располагал к стратегии улучшения среды, то есть к той, что защищала индивидуальные свободы [299] См.: Ackerknecht E. H. Anticontagionism between 1821 and 1867 // Bulletin of the History of Medicine. 1948. Vol. 22. No. 5 (September — October). Р. 565–568. . Болдуин, однако, оспаривает это допущение. Он считает, что шаги по профилактике заболевания, которые предпринимали национальные правительства, нельзя объяснять исключительно спецификой политической системы. Вместо этого он видит целое созвездие факторов, оказывавших влияние на стратегию здравоохранения, — геоэпидемиологических, структурно-управленческих и коммерческих, — соотношение которых со временем могло изменяться даже в рамках одной и той же политической системы [300] Baldwin P. Contagion and the State in Europe. Р. 12, 242–243. Болдуин также указывает, что некоторые методы, ставившие во главу угла фактор среды, могли означать более активное вмешательство, чем карантинные меры. P. 535. .

Советская стратегия здравоохранения — ярчайший случай, позволяющий проверить утверждение Болдуина. Конечно, советская политическая система была авторитарной диктатурой, относившейся к индивидуальным свободам безо всякого уважения. Но советские чиновники решительно делали выбор в пользу фактора среды, а не карантинного подхода. Разумеется, в годы Гражданской войны, когда свирепствовали эпидемии, власти прибегли к карантинам, однако это лишь подтверждает слова Болдуина о том, что подход к профилактическим мерам может изменяться и в рамках одного государства. В целом же советское правительство, несмотря на свою авторитарную природу, делало упор на гигиену, питание, образ жизни и другие факторы среды — что опять-таки подтверждает доводы Болдуина. Вместе с тем причины ориентации на факторы среды выходили за рамки геоэпидемиологических, структурно-управленческих и коммерческих соображений, на которые он указывает. Чтобы объяснить советскую стратегию в сфере здравоохранения, мы должны рассмотреть также российские медицинские традиции и революционную политику.