Олег Будницкий - Другая Россия. Исследования по истории русской эмиграции

В конечном счете, после более чем годичной борьбы Протокол в марте 1930 года был напечатан в извлечениях в парижской газете «Возрождение». Сведения участников Совещания о том, что единственными «царскими» деньгами за границей являются вклады на имя великих княжон в банке Мендельсона в Берлине и что размер вкладов относительно невелик, через несколько лет подтвердились. В 1934 году суд Центрального района Берлина признал наследниками этих сумм великих княгинь Ксению и Ольгу, графиню Брасову, вдову великого князя Михаила Александровича, а также родственников покойных княжон по линии матери, императрицы Александры Федоровны, — принцессу Викторию Гессенскую, принцессу Ирину Прусскую, великого герцога Гессенского Эрнста и некоторых других. Как и предполагали финансисты, инфляция обесценила вклады, и к моменту выдачи судом официальных бумаг на право вступления в наследство (суд не очень торопился, и это произошло лишь в 1938 году) общая сумма составляла менее 25 тыс. ф. ст. На долю каждого из наследников пришлась весьма незначительная сумма, так что великая княгиня Ксения Александровна даже не удосужилась получить свою часть.

Угет писал Гирсу 9 мая 1929 года, убеждая его в необходимости публикации Протокола Совещания:

Злонамеренных людей ни в чем убеждать не надо, но только все же ловля в мутной воде будет значительно затруднена. Одна возможность ссылки на опубликованное заявление за авторитетными подписями ограничит работу проходимцев. Они должны будут утверждать, что фондов нет в Германии, но они есть в Англии. Если будут ссылаться на «конкретные» данные, можно будет обследовать и вновь доказать очередную ложь.

…думаю, что Вы признаете желательность того, чтобы постепенно добиться гласности этого дела — единственного способа защиты памяти покойного Государя от инсинуаций.

Могли ли представить себе российские дипломаты, сколько мути выльется на страницы печати свободной России по поводу царских богатств за рубежом. Некоторые «исторические оптимисты» даже собрались за их счет расплатиться еще с советскими долгами.

Автор этих строк не относится к расплодившимся в последнее время поклонникам последнего императора. Истории было угодно отвести человеку с кругозором «полковника хорошего семейства» роль — к несчастью для него и для страны — почти неограниченного правителя России в наиболее сложный для нее период. С этой ролью он явно не справился, и на его совести немало грехов, ошибок и крови. Однако в чем нельзя было отказать последнему царю — это в патриотизме и отсутствии личной корысти. Надеюсь, наша публикация остановит копошение различных «кладоискателей», морочащих головы легковерным гражданам и кормящихся, подобно могильным червям, около давно не существующего царского наследства.

18 мая 1919 года министр финансов колчаковского правительства Иван Михайлов пригласил нескольких своих коллег по Совету министров, во главе с председателем, проинспектировать золотой запас Государственного казначейства, хранившийся в подвале Омского отделения Государственного банка.

Председатель Совмина Петр Вологодский записал в дневнике в тот же день:

Оказалось, что всего в наличности золота на 651 532 117 руб. 86 коп. Из этого числа: 1) российской монеты — 514 820 613 р. 78 к., 2) иностранной — 40 577 839 р. 36 к., 3) слитками золота на 95 078 493 р. 25 к., 4) золота полосами на 529 594 руб. 24 к., 5) кружками на 525 447 р. 25 к. Кроме того, в операционной комнате банка было выставлено серебро в вещах, награбленных большевиками в помещичьих имениях и хранившихся большевиками на складах в Казани. Вещи эти представляют большой интерес по разнообразию их, по художественности изделий и по историческому происхождению их. Всего было раскупорено 6 ящиков с такого рода вещами, а их находится на складе 172 ящика.

В других измерениях — весе и долларовом эквиваленте — богатство, находившееся в распоряжении Колчака, выглядело так: 30 653 пуда (490 т 448 кг) золота в монете и слитках (332 915 653 долл.) и 2 тыс. пудов лигатурного золота и серебра различной пробы.

Судьба большей части «колчаковского золота» известна — большевикам после падения власти адмирала было возвращено золота на 409 млн 620 тыс. золотых рублей, продано с мая по сентябрь 1919 года французам, англичанам и японцам 3232 пуда золота на общую сумму 35 186 145 долл.

Но вот что с остальной частью золота (свыше 6 тыс. пудов), общей стоимостью 65 млн 342 тыс. 940 долл., вывезенного за границу и депонированного в различных зарубежных банках в обеспечение кредитов? Ведь правительство адмирала А. В. Колчака пало в январе 1920 года, так и не успев потратить причитавшиеся ему миллионы фунтов стерлингов, долларов и иен? На протяжении десятилетий этот вопрос волновал историков и финансистов, породив обширную литературу на разных языках, и не только научную. В СССР на эту тему была написана повесть и снят художественный фильм («Золотой эшелон»). Английский писатель Брайан Гарфилд выпустил роман «Колчаковское золото», в котором изобразил поиски нацистами якобы спрятанного где-то в шахте в Сибири золота, а затем борьбу за колчаковские сокровища ЦРУ и КГБ ( Garfield B. Kolchak’s Gold. London: Macmillan, 1974).

В 1990‐е на страницах российской печати появилось множество публикаций о царском и колчаковском золоте, которое якобы находится до сих пор в английских и японских банках и при помощи которого Россия сможет погасить свой внешний долг. «Кладоискатели» уже подсчитали, что, учитывая набежавшие проценты, стоимость золота составит круглую сумму в 100 млрд долл. А «Комсомольская правда» с неистребимым юным задором опять готовится снаряжать экспедицию в тайгу на поиски заброшенной «золотой» шахты…

Однако «копать» следовало совсем в другом месте.

Разгадку «тайны колчаковского золота» автору этих строк удалось найти за океаном — в Гуверовском архиве, что при Стэнфордском университете в Калифорнии. Никакой внешней «кладоискательской» романтики — лопаты, внезапно клацнувшей о сундук с драгоценностями, или чего-либо подобного — увы, не было. Были тысячи листов бухгалтерских отчетов, секретной переписки, номера счетов, ведомости закупленного или проданного имущества, разбросанные по разным фондам. В результате удалось проследить «путь» каждой унции золота и выяснить, куда же делись вырученные от его продажи фунты, доллары, франки, иены. Благо что отчетность российскими финансистами велась образцово: сохранились не только ведомости о закупках винтовок и пулеметов на сотни тысяч долларов, но и, к примеру, счет на 75 долл. за травлю «различного рода насекомых» в помещении российского торгового представительства в Нью-Йорке.