Николай Карташов - Ватутин

По разбитым и непролазным дорогам Николай Федорович продолжал объезжать командные пункты частей и соединений, где его ожидали генералы и офицеры с докладами, донесениями о складывающейся обстановке и положении дел.

Накануне операции — за два-три дня — с командным составом армий фронта прошли проигрыши предстоящего наступления. В ящиках с песком — на военном языке это называется «сыграть на ящике» — были воссозданы рельефы местности, по которой предстояло наступать. Их сделали так искусно, что можно было наглядно видеть, где какие леса, рощи, балки, овраги, реки, где минные поля, траншеи врага... Макеты местности наглядно демонстрировали, куда двигаться частям и соединениям, в каком месте взаимодействовать, откуда ожидать возможные контрудары противника. Такого рода занятия стали хорошим подспорьем командному составу в ходе проведения операции.

В преддверии наступления командование Юго-Западного фронта передислоцировалось в Серафимович — небольшой казачий городок, расположенный на берегу Дона. Штаб разместили в здании бывшей женской гимназии. Под кабинет Ватутина отвели учительскую. Николай Федорович особо попросил тыловиков подыскать ему стол побольше, на котором помещалась бы, не свешиваясь, любая оперативная карта. После настойчивых поисков тыловики нашли в местном клубе бильярдный стол и удачно приспособили его для размещения больших карт. Ватутин был доволен. Теперь у него и начальника штаба не возникало проблем работать с картами разных размеров.

...Наступление Юго-Западного и правого крыла Донского фронтов началось, как и было определено планом, утром 19 ноября. Ватутин ещё с ночи уехал в 5-ю танковую армию генерал-майора танковых войск П. Л. Романенко, чтобы оттуда руководить наступлением. В соответствии с планом операции эта армия наносила основной удар на Юго-Западном фронте.

Перед отъездом Николай Фёдорович поручил начальнику штаба фронта генерал-майору Г. Д. Стельмаху в 7.20 утра подать по телефону сигнал «Сирена». По этому сигналу артиллеристы и миномётчики, сосредоточенные на трёх узких участках общей протяжённостью 28 километров, должны были закончить все приготовления к открытию огня. Именно так всё и происходило. Но в эти же минуты Ватутину позвонил командующий 21-й армией генерал-майор И. М. Чистяков:

— Что делать, товарищ командующий? Туман. Видимость плохая. Авиацию не поднять...

— На нашем участке такая же картина, — ответил Ватутин. — Но о переносе операции не может быть и речи.

И далее спросил:

— Артиллерии много?

— В достатке! — последовал ответ Чистякова.

— Тогда наступай без авиации. Желаю успеха!

Ровно в 7.30 воздух с шипением распороли красные ракеты. Одновременно по различным каналам связи была передана команда: «Огонь!» И сразу же мокрое от густого тумана и снега утро прорезали огненные трассы гвардейских минометных частей. Вслед за «катюшами» оборонительные позиции противника начали обрабатывать пушки. Могучий гул стоял над безбрежными донскими степями. Всё вокруг было расцвечено оранжево-красными молниями огня. Так начала всходить яркая заря наступления советских войск.

В общей сложности неприятельскую оборону крошили более трёх тысяч орудий и миномётов. Артиллерийские группировки работали слаженно, словно хороший оркестр. Один час вёлся огонь на разрушение и двадцать минут — на подавление. Блиндажи и бункеры рушились, погребая под землей и бревнами сотни людей. Застигнутые врасплох оккупанты с ужасом метались, пытаясь найти спасение хоть где-нибудь от смертоносного огня, глохли от страшного грохота разрывов.

Как уже сказано, из-за непогоды не удалось использовать боевую авиацию, особенно штурмовую. Плохие метеоусловия снизили эффективность и артиллерийского огня. Тем не менее мощная артподготовка нанесла немалый урон врагу и произвела на него сильное моральное воздействие.

Когда канонада стихла, поступил сигнал на атаку стрелковым частям и танкам непосредственной поддержки пехоты. В 8 часов 50 минут противник услышал зловещий рёв моторов советских танков. Войска пошли вперёд под лозунгом «За кровь загубленных захватчиками, за пролитую кровь наших товарищей!». На острие первого эшелона 5-й танковой армии действовали 47-я гвардейская, 119-я и 124-я стрелковые дивизии. Во втором эшелоне находилась 159-я стрелковая дивизия, в эшелоне развития успеха — 1-й и 26-й танковые, 8-й кавалерийский корпуса и 8-й мотоциклетный полк, в сковывающей группе — 14-я гвардейская стрелковая дивизия и 1166-й стрелковый полк 346-й стрелковой дивизии. В резерве оставались два полка 346-й стрелковой дивизии.

В первые два часа соединения 5-й армии, «прорубив» позицию главной полосы обороны гитлеровцев, продвинулись в глубину на 2—3 километра. Однако некоторые из соединений, встречая упорное сопротивление противника и отражая его постоянные контратаки, наступали очень медленно. Им пришлось в ряде случае преодолевать ненарушенные участки обороны, в том числе минные поля, полосы заграждений, глубокие рвы.

Вот как описывает в своих воспоминаниях начало наступления Герой Советского Союза генерал-майор Г. С. Зданович, а в дни Сталинградской битвы — полковник, командир 203-й стрелковой дивизии: «Целый день дивизия вгрызалась в передний край противника. Вечером нас с Беспалько [39] Майор И. Ф. Беспалько был начальником политотдела 203-й стрелковой дивизии. вызвали на командный пункт армии. Там оказался командующий Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин. Он... выслушал мой доклад, дал указание, как действовать дальше.

— Обидно, товарищ командующий, — обратился я к Ватутину. — Казалось, всё учли, всё проверили, отрепетировали даже, и вот — заминка, потери.

— Какие?

— К исходу дня в медсанбат поступило около шестисот раненых... Убитых, к счастью, немного.

Командующий фронтом прошелся по блиндажу, помолчал. Потом медленно повернулся ко мне:

— Пора знать, полковник, что не каждое наступление заканчивается успехом. Но каждое — связано с потерями... Поэтому сейчас уныние не поможет ни вам, ни тем, кто ранен, ни успеху общего дела. Расчет, энергия, уверенность и еще раз расчет решают дело, которое нам доверили выполнить. Так-то. А кровь бойцами вашей дивизии пролита сегодня не зря. Оттянув на себя огонь, они помогли 14-й гвардейской стрелковой дивизии и другим соединениям глубоко вклиниться в оборону врага.

Слова командующего фронтом одновременно и успокаивали, и придавали сил...»

Любой общевойсковой офицер хорошо знает, что оборона — это вид боя. Она имеет целью отразить наступление превосходящего противника, нанести ему максимальные потери, удержать важные районы местности и тем самым создать благоприятные условия для перехода в наступление. Именно на это рассчитывало гитлеровское командование, заранее создавая мощные препятствия на пути движения советских войск. Но в любой обороне, какой бы она крепкой ни была, есть слабые звенья. Главным недостатком неприятельской обороны являлась её линейность.