Николай Карташов - Ватутин

Однако нужно было выполнить ещё одну неотложную задачу — уничтожить в районе Распопинской группировку румынских войск, которая оказалась в мешке советских войск к вечеру 21 ноября. Её решение Ватутин возложил на 21-ю армию Чистякова, приказав ликвидировать окруженную группировку не позднее 10 часов 23 ноября. Дело в том, что существовало опасность прорыва из окружения. Это угрожало бы тылам и боевым порядкам советских войск, действующих в районе Калача. Вырвавшись из мешка, румынские части могли двинуться на Калач и в дальнейшем соединиться с главными силами Сталинградской группировки.

Чистяков получил приказ от Ватутина в первой половине дня 21 ноября. Ему отводились всего лишь сутки на выполнение поставленной задачи.

— Задача не из лёгких, товарищ командующий, — прямо сказал Чистяков. — Румыны дерутся с остервенением. Чтобы уложиться в срок, нужно усилить нас хотя бы одной танковой бригадой. Есть ещё вариант: направить к окруженным румынам парламентёров с предложением сдаться...

Николай Федорович внимательно выслушал Чистякова. Затем со свойственным ему спокойствием сказал:

— Да, Иван Михайлович, положение у тебя очень тяжелое, но помочь ничем не могу. Нет у меня сейчас таких возможностей...

— Товарищ командующий, а если мы всё же направим к румынам парламентёров. Может, и правда пошлем, — чуть ли не с мольбой в голосе закончил Чистяков.

— Меня, Иван Михайлович, агитировать за советскую власть не надо, — продолжал Ватутин. — Ты не хуже меня знаешь, что враг сейчас в бешенстве. Поэтому можем понапрасну погубить людей. Впрочем, чем чёрт не шутит... Каждый командир, если он хочет добиться победы, вынужден брать на себя риск. Давай, Иван Михайлович, рискнём...

Утром 22 ноября парламентёры 63-й стрелковой дивизии капитаны И. К. Стулин и Е. И. Иткис выбрались из траншеи, развернули белые флаги и пошли в сторону румынских позиций. Это были самые напряженные минуты. Что с одной стороны, что с другой следили за каждым шагом парламентёров. Пальцы советских и румынских солдат застыли на спусковых крючках снайперских винтовок, автоматов и пулемётов. Откроет ли противник по ним огонь? — этот тревожный вопрос волновал советское командование. Ведь можно было ожидать и такое. Но вот навстречу советским офицерам вышли два румынских офицера и три солдата. Завязали им глаза и увели в свои траншеи. В ультиматуме для командования окруженной группировки было сказано: «Желая избежать напрасного кровопролития, советское командование предлагает окруженным войскам ультиматум — прекратить сопротивление и сдаться в плен».

Однако парламентёры вернулись ни с чем. Командующий окруженной группировкой бригадный генерал Траян Стэнеску отклонил ультиматум. Передышка, длившаяся примерно три часа, закончилась. Позиции вновь ожили стрельбой, разрывами мин и снарядов. Показательный штрих. После возвращения парламентёров румыны около двадцати раз переходили в яростные контратаки, очевидно пытаясь доказать, что они ещё сильны и способны выйти из окружения. Но все их атаки были отбиты.

О том, что противник отклонил ультиматум, Чистяков доложил Ватутину, который тут же приказал:

— В таком случае продолжайте уничтожать противника. Не дайте ему выскочить из кольца.

Как дальше развивались события — читаем в книге И. М. Чистякова «Служим Отчизне»: «Мы стали прикидывать, как же нам быть с этим распопинским противником, сил-то у нас, как я уже говорил, явно не хватало.

Начальник штаба инженерных войск подполковник В. А. Любимов предложил двинуть к переднему краю обороны противника колонну автомашин и танков, чтобы создать иллюзию, будто мы готовимся к большому наступлению крупными механизированными силами. Эта мысль мне понравилась, и я доложил о ней командующему фронтом, попросив подбросить несколько тракторов для большего шума.

— Очень хорошо, — одобрил наш замысел Н. Ф. Ватутин. — Тракторы пришлю.

Несколько часов ушло на подробную разработку ложной операции. С наступлением темноты к переднему краю противника потянулись десятки парных светящихся точек, сопровождаемых гулом моторов. К линии фронта машины шли с зажженными фарами, а обратно с потушенными. А поскольку машин было все-таки маловато, то к каждой из них мы прицепляли по нескольку саней с фонарями. Гул танков имитировали тракторы. Движение вкруговую продолжалось до рассвета.

Кочующие батареи, меняя позиции, не давали покоя противнику короткими огневыми налетами. По радио и по телефону отдавались ложные приказы и распоряжения.

И противник клюнул на нашу хитрость. Генерал Стэнеску решил, что мы подтянули крупные механизированные войска, дальнейшее сопротивление бесполезно, надо сдаваться.

Вскоре полковник Козин доложил мне, что к нему прибыли четыре румынских офицера. Парламентеры были направлены в штаб 291-го стрелкового полка 63-й стрелковой дивизии, где по моему приказанию с ними вел переговоры полковник Н. Д. Козин. Он предъявил условия капитуляции, которые были даны нам штабом Юго-Западного фронта: прекратить ведение огня, сдать всё оружие. Было указано, что советское командование гарантирует всем сдавшимся в плен жизнь, хорошее обращение, сохранность личных вещей.

Условия капитуляции были приняты, и в ночь на 24 ноября в направлении штаба 63-й стрелковой дивизии медленно двинулись автомашины, в которых находились генерал Траян Стэнеску и его свита. За ними в строю шагала колонна старших офицеров».

На километры выстроились колонны солдат, понуро двигавшиеся в темени ненастной ночи за своими начальниками. Дул, по волчьи завывая, пронизывающий степной ветер. При встрече с советскими солдатами пленные румыны, боясь скорой смерти, виновато произносили заученные на немецкий лад фразы:

— Антонеску капут!

— Сталин гут!

— Рус камрат гут!

Всего при ликвидации распопинской группировки противника советские войска взяли в плен 27 тысяч солдат и офицеров, а также трёх генералов. Было захвачено много вооружения и военного имущества. Примечательный факт. Против румын, которые обладали тройным превосходством, действовало всего лишь 10 тысяч бойцов и командиров Красной армии.

Между тем дальнейшая обстановка складывалась следующим образом. Командование противника, пытаясь преградить путь наступающим войскам Юго-Западного и Сталинградского фронтов, бросило туда из-под Сталинграда 16-ю и 24-ю танковые дивизии. Но их действия были запоздалыми, захватчики уже не могли устоять под ударами ринувшихся на сближение советских танков.

И вот наступил исторический день 23 ноября 1942 года. К 16 часам 45-я танковая бригада подполковника П. К. Жидкова из 4-го танкового корпуса Юго-Западного фронта, круша последние очаги сопротивления врага, вышла к Советскому. Навстречу ей с северной окраины хутора двигались танки и пехота 36-й механизированной бригады подполковника М. И. Родионова из 4-го механизированного корпуса Сталинградского фронта. Клещи надежно сомкнулись.