Владимир Захаров - Загадка последней дуэли. Документальное исследование

Портрет работы знаменитого французского художника и литографа Анри Греведона был действительно превосходен. Вот как напишет о нем дальний родственник Лермонтова М.Н. Лонгинов: «У меня висит в рамке один из редких уже теперь экземпляров этой литографии, полученный из рук оригинала, любезнейшей из светских женщин того времени» [157, 104].

Трудно было предположить, сколь печален будет конец этой «нарядной бабочки». Она умерла в нищете в Париже через шестнадцать лет: француз-доктор, за которого она вышла вторично замуж, обобрал ее до нитки. Н.А. Некрасов в стихотворении «Княгиня» написал:

Об этом бале подробно рассказала Э.Г. Герштейн, которая впервые опубликовала много новых документов в книге «Судьба Лермонтова» [55].

Сумасшедший день ( франц .).

Великий Князь Михаил Павлович (1798–1848) — младший брат Николая I, в 30-е годы Командир Отдельного Гвардейского корпуса и главный начальник военно-учебных заведений. Знал Лермонтова еще в Школе юнкеров. Сочувственно относился к поэту, не раз помогал ему.

Лермонтов был представлен к ордену святого Станислава, который крепился на красной муаровой ленте.

В июне того же 1841 года Николай I вновь увидел имя Лермонтова в представлении Командира Отдельного Кавказского корпуса Е.А. Головина о пожаловании наград генералу, штаб- и обер-офицерам, медицинским чиновникам, нижним чинам и азиатам за отличие в деле против горцев в 1840 году в Большой и Малой Чечне. Неизвестно, знал ли Головин о приказе Государя или подписал документ, не вникнув в его суть. И вполне естественно, что царь был рассержен, видя такое невнимание к своим распоряжениям. Многим в этом списке было отказано в награде, а по поводу Лермонтова 30 июня была повторена предыдущая резолюция. На представлении рукой дежурного генерала-адъютанта было записано «Высочайшее мнение»: «Зачем не при своем полку? Велеть непременно быть налицо во фронте, и отнюдь не сметь под каким бы то ни было предлогом удалять от фронтовой службы при своем полку».

В тот же день Головину было отправлено предписание, в котором резолюция царя излагалась в несколько смягченной форме:

«Его Величество, заметив, что поручик Лермантов при своем полку не находился, но был употреблен в Экспедиции с особо порученною ему казачьею командою, повелеть соизволил сообщить вам, Милостивый Государь, о подтверждении (курсив мой. — В.З .), дабы поручик Лермантов непременно состоял во фронте, и чтобы начальство отнюдь не осмеливалось ни под каким предлогом удалять его от фронтовой службы в своем полку» [126, 163].

С легкой руки С.А. Андреева-Кривича, слову «фронт» в этом приказе было придано значение «фронта военных действий». Другими словами, Лермонтов, по мнению исследователя, должен был непосредственно участвовать в военных действиях. На самом же деле, слово «фронт» в предписании имело значение строевой службы в своем полку [22, 19].

А. Дюма в это время путешествовал по Кавказу. Он много расспрашивал о поэте, в том числе и Ростопчину, просил, чтобы она прислала ему подробные сведения о юном гении, история жизни которого его потрясла.

Вероятнее всего с графиней Е. Ростопчиной Лермонтов встретился 8 марта 1841 — именно эта дата, обнаруженная известным пушкинистом М. Гиллельсоном, стоит в ее альбоме под стихотворением «На дорогу».

Позже появится новая дата — 27 марта 1841 года, которая будет стоять под стихотворением при первой публикации в журнале «Русская беседа» в том же 1841 году и при всех последующих публикациях.

9 марта Жуковский вернулся из Москвы в Петербург и вечером того же дня был у Карамзиных. Вот записи из его дневника, обнаруженные М. Гиллельсоном: «9/21 марта… Приехал в 4 часа. Нашел у себя Вяземского с женою, князя Федора (Гагарина. — В.З .), Четвертинского. Потом Веневитинов, Мятлев и Валуев <���…> у Карамзиных: Лермонтов, Ростопчина» [57, 191].

Это была церковь Великомученика и целителя Пантелеймона. Не так давно обнаружили исповедальную книгу, которая велась в храме. В ней под № 368 (среди лиц мужского пола) значится «Тингинского полка поручик Михаил Юрьевич Лермантов — 26 лет», под № 369 «Артиллерийского училища прапорщик Иоаким Павлов Шан-Гирей — 21 год». Под № 324 (из лиц женского пола) «Гвардии поручица вдова Елизавета Алексеева Арсентьева — 65 лет» [37, 140]. Запись в исповедальной книге датируется двадцатыми числами марта.

Об этом упоминает в своем дневнике Жуковский: «24 марта… У детей (т. е. у Великих Князей. — В.З .) на лекции. У обедни. Отдал письмо бабушки Лермонтова» [57, 199].

Текст черновика разделен поденными записями, вероятно, потому что автор думал над ним в течение нескольких дней, время от времени его дополняя:

«11/23 <���апреля> К Великому Князю . Бог благословит Ваше семейное счастие, когда Вы сами вызовете это благословение, заставив других благословить Вас и молиться Богу о Вашем счастии. По случаю Вашей свадьбы будет много публичных милостей, — все это для народа. Для Бога нужно более — нужно чтобы Ваше сердце принесло Ему дань тайного милосердия; а за благость к Нему восходящую из нашего сердца, нисходит от Него на жизнь нашу благодать. То, что Вашим именем раздадут другие, как бы ни велико было деяние, будет не Ваше. То, что Вы дадите от себя, сожалением, участием, сердечною просьбою перед Государем, то одно будет Вашим истинным благом, записанным в приветную книгу Вашей жизни.