Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Менялись люди, стремительно менялась и страна, всего тринадцать лет назад вышедшая из двух затяжных войн и начавшая преодоление хозяйственной разрухи и переустройство жизни на новый лад. Факты, приведённые Сталиным в политическом докладе на XVII съезде партии в январе 1934 года, поражали воображение. В период мирового кризиса объём промышленной продукции в СССР вырос по сравнению с 1913 годом почти в четыре раза, страна вошла в число передовых индустриальных держав мира, за первую пятилетку были созданы сотни крупных предприятий и целые отрасли, тысячи колхозов и совхозов, высших и средних специальных учебных заведений и школ. Нижний Тагил и Челябинск, Кривой Рог и Запорожье, Липецк и Кемерово, Московский метрополитен и Беломорско-Балтийский канал, Северный морской путь и Турксиб, Днепрогэс и Магнитка — эти названия стали знаками больших перемен. Впервые за многовековую историю в стране было введено всеобщее бесплатное и обязательное четырёхлетнее начальное обучение. Появились первые Герои Советского Союза — лётчики, принимавшие участие в спасении пассажиров и команды парохода «Челюскин», попавшего в ледовый плен. Всенародную популярность завоевали фильмы, причисленные впоследствии к советской классике, — «Чапаев», «Юность Максима», «Весёлые ребята». Миллионы подхватили жизнеутверждающие и величественные мелодии песен композитора Дунаевского.

Цена ускоренной индустриализации и социальных преобразований не могла не оказаться невероятно высокой. В тени победных газетных репортажей и пропагандистских статей остались жестокости коллективизации, голод, охвативший целые регионы, изъятие церковных ценностей, продажа раритетов «Эрмитажа» на Запад, преследования инакомыслящих, ссылки, реквизиции, подробности судебных процессов над подлинными и мнимыми вредителями, заговорщиками и националистами. Указание Сталина звучало исчерпывающе и бескомпромиссно: «Репрессии в области социалистического строительства являются необходимым элементом наступления».

Время великих свершений и утрат, надежд и трагедий…

Первого декабря в дневнике Димитрова появляется лаконичная запись об убийстве члена Политбюро, секретаря ЦК ВКП(б) и Ленинградского комитета партии С. М. Кирова. Сообщения о собраниях, требовавших суровой кары «подлым убийцам», заполнили все газеты. В спешно принятом ЦИК СССР постановлении предписывалось расследовать и рассматривать дела о террористических организациях и террористических актах против работников советской власти в срок не более десяти дней, дела слушать без участия сторон, обжалования приговоров не допускать, а приговоры к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно. Для рассмотрения таких дел был создан специальный орган, не входивший в судебную систему, — Особое совещание (ОСО) при Наркомате внутренних дел СССР. На пяти процессах приговорили к расстрелу 17 человек, к тюремному заключению на различные сроки — 76 человек, к ссылке — 30 человек. Около тысячи бывших оппозиционеров были высланы в отдалённые районы по партийным постановлениям. Массовые аресты, скорые суды, расстрелы и ссылки становились частью советской повседневности.

Большой неожиданностью для Димитрова явился арест 16 декабря 1934 года Г. Е. Зиновьева и Л. Б. Каменева по обвинению в организации убийства Кирова. Каменева Димитров близко не знал, а с Зиновьевым, бывшим председателем Исполкома Коминтерна, работал, общался и даже написал предисловие к его брошюре «Коммунистическая партия и рабочие профсоюзы», изданной в 1920 году в Софии. Каменев был приговорён Особым совещанием к пяти годам тюрьмы, Зиновьев — к десяти.

Личное отношение Димитрова ко всем этим событиям в дневнике никак не отражено — разительное отличие от записей периода Лейпцигского процесса, переполненных энергичными эмоциональными оценками происходящего и характеристиками действующих лиц. Судя по всему, старый конспиратор предпочёл не доверять бумаге столь опасную тему. В Лейпциге перед ним был открытый враг, здесь же, в коммунистической среде, действовали не всегда видимые и понятные ему пружины политических и личных интересов.

Доклад Георгия Димитрова обещал стать центральным событием предстоящего всемирного конгресса коммунистов. Многочисленные тексты, написанные его «летящим» почерком почти без поправок, сохранившиеся в архиве, свидетельствуют, что главные идеи, выводы и рекомендации этого документа принадлежат лично Димитрову, они выношены в течение долгих лет практической работы, наблюдений и раздумий. Вариантов доклада, подготовленных комиссией, было шесть. Каждый чем-то не устраивал докладчика и подвергался правке. Он стремился к широким и свободным формулировкам, освобождающим сознание от цеховой узости, дающим простор для дальнейших размышлений и дискуссий. «Соглашательскую позицию социал-демократии» он заменяет на «соглашательскую позицию некоторых лидеров социал-демократии», вместо «политического блока коммунистов с другой революционной партией» предлагает «с левой партией», выражению «единый фронт во главе с коммунистами» предпочитает «единый фронт совместно с коммунистами». А когда обнаруживает, что материал, подготовленный Ван Мином, представителем Компартии Китая в ИККИ, даёт более глубокую и реалистичную трактовку проблем антиимпериалистического фронта, чем текст сотрудников аппарата, без колебаний включает его в доклад.

Таким же образом готовился проект резолюции. И здесь продолжалась разноголосица, вылезали формулировки, отражавшие устаревшие представления. Даже в последнем, восьмом по счету, варианте Димитров вынужден был прибегнуть к правке, чтобы будущий проект не расходился с докладом.

В эти напряженные дни он по старой привычке обложился книгами, надеясь найти в них мудрые мысли и исторические параллели, которые позволили бы освежить привычную политическую фразеологию. Выписки из Ленина — об опасности для партии «парламентского кретинизма»… Из доклада Евгения Варги — о невозможности возврата к формам старой буржуазной демократии после крушения фашистских режимов… Особенно подробны выписки из книги Бернадинера «Философия Ницше и фашизм».

Незадолго до намеченной даты открытия конгресса Димитров и Мануильский уехали в подмосковный посёлок Барвиху, где только что вступил в эксплуатацию правительственный санаторий. Официально — для краткого отдыха перед предстоящей напряжённой работой, на самом деле — для окончательной шлифовки документов. Мануильскому был поручен доклад о ходе социалистического строительства в СССР. На первых порах они уделяли делам три-четыре часа в день, но скоро всё стало по-другому. «Часам к девяти утра в Барвиху начинали съезжаться работники Коминтерна, — вспоминала жена Мануильского Варвара Платоновна. — Стук пишущих машинок, телефонные звонки, громкие споры, горячие дискуссии по важнейшим вопросам стратегии и тактики Коминтерна — всё это ворвалось резким диссонансом в торжественную тишину санатория. Георгий Михайлович работал по 12–14 часов в сутки и, как это ни удивительно, с каждым днём выглядел всё лучше и лучше. Глаза его приобрели юношеский блеск, движения стали энергичными, молодыми» {165} .