Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Недвусмысленная постановка проблем не нуждалась в дополнительных разъяснениях, поэтому реакция участников обсуждения последовала сразу. Мнения разделились: Мануильский и Куусинен поддержали концепцию доклада; Пятницкий, Кун, Кнорин и Лозовский указали на опасность сползания с классовых позиций и сближения с социал-демократами. Особенно резко возражал против пересмотра привычного курса международного коммунистического движения И. А. Пятницкий. Старый большевик, высоко ценившийся Лениным за блестящие организаторские способности, он остался идейно и психологически во власти революционного максимализма первых лет Коминтерна. В записи Димитрова за 15 июня 1934 года его фамилия сопровождается эмоциональными восклицаниями: «С Пятницким. — Как будто ничего нового не произошло! — И сказать нечего!.. „Некоторые хотят изменить революционеров!“ — Ужасно!»

Но позиция Сталина оставалась не до конца ясной. При общем благожелательном отношении к инициативам Димитрова и к нему самому вождь всё же не высказал определённой и недвусмысленной поддержки предлагавшихся перемен, что сказывалось и на обстановке в руководстве ИККИ, где сторонники прежнего курса не спешили покидать свои позиции. Из-за неопределённости ситуации конгресс решили перенести на следующий год.

«У Сталина. Углублённый разговор», — записывает Димитров 4 июля. Вечером того же дня вместе с сестрой и матерью он уехал на отдых в Грузию.

В санатории «Ликани», близ Боржоми, Димитров прошёл интенсивный курс лечения (в июне сердечно-сосудистая дистония свалила его на больничную койку). Близко познакомился с председателем ЦИК Грузии Ф. И. Махарадзе, который тоже там отдыхал, а заодно сопровождал высокого гостя в поездках по окрестным городкам и сёлам. Неподалёку от санатория находился Храм воздуха — невысокая скала с круглой беседкой на вершине. Поднявшись на скалу, где было свежо даже в жаркие дни, Димитров и Махарадзе любовались окрестностями и подолгу разговаривали. Называли они друг друга на русский манер — «Филипп Исаевич», «Георгий Михайлович» [68].

Вскоре Димитров распрощался в Батуми с матерью и сестрой: они отправились домой морем, через Одессу. Георгий несколько раз предлагал матери остаться в Москве, однако в ответ на уговоры сына она только качала головой: «Нет, надо возвращаться домой. Когда умру, пусть похоронят в родной земле».

Возвратившись из Грузии, Димитров снова пишет Сталину. На сей раз в центре его внимания — функционирование руководящих органов Коминтерна и придание компартиям большей самостоятельности в решении политических, тактических и организационных вопросов. «Близко познакомившись с положением в Коминтерне, — заявляет он, — я пришёл к выводу, что перемены, происходящие в международном рабочем движении, и задачи, стоящие перед Коминтерном, особенно в сфере борьбы за единство рабочего класса против фашизма и угрозы войны, требуют спешного пересмотра и изменения методов работы руководящих органов Коминтерна». Димитров указывает на консерватизм, бюрократическую рутину и нездоровые отношения между «товарищами, непосредственно участвующими в руководстве Коминтерна», предлагает целый набор мер, призванных оздоровить работу ИККИ. Исполком должен сосредоточиться на рассмотрении основных вопросов политики и тактики партий и на воспитании кадров, поскольку мелочное вмешательство во все вопросы работы партий приводит к тому, что они привыкают ожидать указаний из Москвы, утрачивают инициативу и ответственность. Не следует механически переносить методы, применявшиеся партией большевиков, в практику зарубежных партий, действующих совсем в иных условиях. Для реализации этих предложений Димитров без обиняков предлагает реорганизовать руководящие органы Коминтерна и обновить их кадровый состав {158} .

Через три недели пришло ответное письмо Сталина из Сочи — две странички, написанные от руки и оттого имеющие неофициальный вид. Вот его полный текст:

«Товарищу Димитрову.

Письмо Ваше получил. С ответом, как видите, запоздал, за что приношу извинение. Я здесь, в отпуску, не сижу на одном месте, а брожу по разным углам, ввиду чего я мог получить Ваше письмо лишь с некоторым опозданием…

Я целиком согласен с Вами насчет пересмотра методов работы органов КИ, реорганизации последних и изменения их личного состава. Я уже говорил Вам как-то об этом во время беседы с Вами в ЦК ВКП(б).

Теперь дело в том, чтобы придать положениям Вашего письма конкретный вид, наметить новые формы органов КИ, наметить их личный состав и определить момент, к которому следовало бы приурочить практическое осуществление этого дела.

Надеюсь, скоро увидимся и поговорим обо всём этом подробно.

Не сомневаюсь, что Политбюро ЦК ВКП(б) поддержит Вас.

Привет!

И. Сталин.

25/Х-34» {159} .

Почему же советский вождь, первоначально довольно насторожённо воспринявший выдвинутые Димитровым предложения, в конце концов поддержал их? Ответ следует искать в сугубо практических соображениях, которыми обычно и руководствовался Сталин, принимая то или иное политическое решение.

Статистические данные за 1934 год показали, что точка наибольшего падения экономики в странах Запада пройдена, там растёт промышленное производство, сокращается безработица, накал забастовочного движения падает. Капитализм, объявленный некоторыми теоретиками нежизнеспособной социально-экономической системой, начал преодолевать кризисные явления. Такой вывод сделал в аналитической записке, направленной Сталину, венгерский политэмигрант Евгений Варга, директор Института мировой экономики и международной политики, прежде работавший в Коминтерне. Сталин вполне ему доверял, поскольку именно Варга в октябре 1929 года, вопреки мнению большинства экономистов, сделал верный вывод о том, что обвал на фондовой бирже Нью-Йорка является началом глубочайшего экономического кризиса.

Приближение «третьей революционной волны» выглядело всё более проблематичным, а вот военные угрозы Советскому Союзу с Запада и Востока обретали вполне реальные очертания. И хотя на XVII партийном съезде Сталин повторил ритуальный тезис о том, что в случае агрессии «многочисленные друзья рабочего класса СССР в Европе и Азии постараются ударить в тыл своим угнетателям», он в первую очередь рассчитывал на более надёжных «союзников» — современную индустрию, передовую технику, боеспособную армию {160} . Но быстро модернизировать страну можно было только с помощью Запада, массово закупая в промышленно развитых странах оборудование, технологию, заводы, нанимая квалифицированных специалистов. Поскольку на иностранные инвестиции рассчитывать не приходилось, надо было, не считаясь с неизбежными жертвами и лишениями, изыскивать собственные средства — продавать за границу хлеб, лес, руду, нефть и другие товары и ценности.