Жизнь и смерть в аушвицком аду

Шталаг 324.

См.: Лагеря советских военнопленных в Беларуси , 2004. С. 123, со ссылками на: ГАРФ. Ф.Р-7021. Оп.86. Д.34. Л.15–17; Д. 39. Л. 2–6; Национальный архив Республики Беларусь. Ф. 845. Оп. 1. Д. 6. Л. 48–49, 54–55; Государственный архив Гродненской области. Ф.1029. Оп. 1. Д. 75. Л.2–33.

См.: Сильванович С. А., Сильванович И. Н. Холокост в истории Лунно: Лунненская средняя школа им. Героя Советского Союза И. Шеремета, 2008. С. 8 (рукопись). По свидетельству Мордехая Цирульницкого, в тот же день в Колбасин пригнали и евреев из Острина ( Цирульницкий , 1993. С. 452–453).

См. свидетельство Э. Айзеншмидта ( Greif. 1999. S. 236).

М. Цирульницкого и других евреев из Острина, прибывших в Колбасин в тот же день, что и Градовский, посадили в предыдущий эшелон, отошедший из Лососно 2 декабря.

См. свидетельство Э. Айзеншмидта: Greif. 1999. S. 238.

В конце ноября и начале декабря сюда стали поступать евреи и из самого Гродно: накануне отправки в Колбасин партию отобранных евреев обыкновенно собирали в синагоге, где и держали до утра. Оба городских гетто, по мере опустошения и опустения, ликвидировались: сначала второе (в ноябре 1942 года), а за ним и первое (в январе-марте 1943 года).

Помимо Кловского, об этом же свидетельствует и Я. А. Гордон, сопровождавший эту необычную колонну как врач (см. ниже).

Мужчины получили номера от 80 764 до 80 994 ( Czech , 1989. S. 354). По воспоминаниям Э. Айзеншмидта, получившего первый из этих номеров, селекцию прошли 315 чел., одни мужчины, в том числе его отец и один из братьев ( Greif , 1999. S. 240). Интересно, что Я. А. Гордон, получивший при регистрации номер 92 627, сообщает не о трех, а о четырех селекционных шеренгах во время «обработки» эшелона, с которым он сам прибыл в Аушвиц 22 января 1943 г.: прошедшие селекцию трудоспособные мужчины и трудоспособные женщины составляли две разные шеренги (см. его показания от 17.05.1945 — APMAB. Dpr.-Hdl1. Process Höss. F.1a. S. 158–176).

По свидетельству Э. Айзеншмидта, в члены «зондеркоммандо», из числа их земляков из Лунны, кроме него и Градовского, попали также Нисан Левин, Кальман Фурман, Залман Рохлин и Берл Беккер. Общение в бараке, однако, не сводилось к принципу землячества. Вечерами велись долгие беседы втроем со Шлоймэ Де-Геллером, светловолосым адвокатом из Волковысска, и Лейбом Лангфусом, худощавым и длинным магидом из Макова, пытавшимся даже соблюдать кашрут. А на Пасху 1944 г. они даже пекли мацу, раздобыв муку на кухне у советских военнопленных ( Greif , 1999. S. 276–277).

Первыми опозновательной татуировке подверглись советские военнопленные еще осенью 1941 г.: номера накалывались им на правой стороне груди. Начиная с апреля 1942 г. эта же практика была распространена на узников не-евреев и евреев-мужчин, известны случаи с номерами, вытатуированными на шее. Начиная с 1943 г. татуировка была распространена на всех регистрируемых узников, кроме немцев (не-евреев): номера (а евреям и цыганам еще и буквы из их серий номеров — «A», «B» или «Z») накалывались на запястье на левой руке (сообщено А. Килианом).

Имеются в виду блоки 9 и 2 сектора Б в Биркенау. Заметим, что внутрилагерный маршрут братьев Драгонов, прибывших на рампу одним днем раньше, чем Градовский, был другим: они попали сначала в карантинный барак № 25 сектора B, там состоялась вторая селекция, после чего братья попали в тот же блок 2, что и Градовский. Перевод «зондеркоммандо» в блоки 11 и 13 сектора Д состоялся позднее.

При этом почти сразу их разделили на две, видимо, неравные порции — «зондеркоммандо-1» и «зондеркоммандо-2» — в зависимости от того, на каком из двух так называемых Бункеров — 1 или 2 — им предстояло работать. В первой, куда попал и Э. Айзеншмидт, было 130–150 чел. Вместе с четырьмя евреями из Макова-Мазовецкого и еще одним он попал в шестерку грузчиков, которые закидывали трупы на большую вагонетку и катили ее к яме, где их предстояло сжечь. Вагонеток было шесть, и на каждой умещалось от 10 до 15 трупов. Самая страшная работа в этом конвейере, — одев противогазы, извлекать трупы из газовой камеры и подтаскивать их к вагонеткам, — досталась другой шестерке (см.: Greif , 1999. S. 240–245).

См. об этом выше.

См. у самого Градовского, в главе «Расставание».

Об этом свидетельствуют, в частности, Фреймарк (в передаче Б. Марка) и Эйбшиц ( YVA. М 99/944).

YVA. 03–2270. Отдельная благодарность И. Рабин, отыскавшей этот датированный маем 1962 г. документ и переведшей его на русский язык. В архиве ZIH обнаружен только один след этой переписки, а именно запись в журнале исходящей корреспонденции об ответе Б. Марка от 12 июня 1962 г.

Его имя еще не раз возникнет в этой книге.

Скорее всего, это Л. Лангфус из Макова.

Оберкапо до Каминского был немец Август Брюк.

То есть не мог ничего сделать.

По-видимому, посредством газа «Циклон», но разновидности А, нацеленной на насекомых.

Аэродром Фоджа в Южной Италии стал базой 15-й воздушной армии США еще в конце 1942 г., а с апреля 1943 г. оттуда начались дальние полеты в Польшу.

Большие ворота ( польск. ). Устойчиво употребляется для обозначения въездных сооружений в концлагерях.

«Die Arbeit macht frei!» — «Через труд на свободу!» ( нем. )

Э. Айзеншмидт сообщает, что зондеркоммандовцы, отвечавшие за поддержание огня, старались ночью подбрасывать побольше угля, чтобы пламя было лучше видно с самолетов (см.: Greif , 1999. S. 255).

Например, члены «зондеркоммандо» Лейме Филишка и Авром-Берл Сокол (см. их свидетельства от 31.05.1946 в: ZIH, Relacje № 301/1868, на идише).

См.: Greif , 1999. S. 167–168.

См.: Greif , 1999. S. 276–279.

Есть указания и на то, что зондеркоммандовцы прятали в пепле также и культовые принадлежности, в том числе и свитки Торы.

Сами по себе эти «дебаты» во многих странах рассматриваются как преступные. Но не случайно отрицатели Холокоста, оспаривающие чуть ли не любое высказывание о нем, фактически «не замечают» свидетельств Градовского и других зондероммандовцев. См. об этом подробнее: Полян П. Отрицание и геополитика Холокоста // Отрицание отрицания… , 2008. С. 21–102.

Ср. с позднейшим интервью, взятым у Ш. Драгона Г. Грайфом:

«Залман Градовский из Гродно расспрашивал различных членов „зондеркоммандо“, работавших на разных участках, и вел записи о людях, которых отравили газами и сожгли. Эти записи он закапывал возле крематория III. Я откопал эти записи сразу после освобождения и передал их советской комиссии… Комиссия забрала все материалы в Советский Союз. Я знаю, что там лежат еще и другие схроны с дневниками и рукописями погибших. Искать их надо напротив печей крематория. Точное место назвать не могу, так как после взрыва крематория местность изменилась».