Владислав Аксенов - Слухи, образы, эмоции. Массовые настроения россиян в годы войны и революции, 1914–1918

Впоследствии А. Ф. Керенский старался убедить читателя в постоянной опасности, которая угрожала царю и его семье в 1917 г., что и заставило правительство перевезти узников в Тобольск: «Смертная казнь Николаю II и отправка его семьи из Александровского дворца в Петропавловскую крепость или Кронштадт — вот яростное, иногда исступленное требование сотен всяческих делегаций, депутаций и резолюций, являвшихся и предъявляемых Временному правительству и, в частности, ко мне, как ведавшему и отвечавшему за охрану и безопасность царской семьи» [2727] Керенский А. Ф. Отъезд Николая II в Тобольск // Воля России. Прага. 1921. 28 августа. . При этом С. П. Мельгунов оспорил слова мемуариста, отметив, с одной стороны, что на протяжении 1917 г. призрак контрреволюции, с которым незримо была связана тень бывшего царя, постоянно присутствовал в российском обществе, что со стороны радикалов слева действительно раздавались кровожадные призывы, которые, с другой стороны, являлись единичными примерами сохранявшейся ненависти, характерной в первую очередь для «анархо-большевистской словесности» [2728] Мельгунов С. П. Судьба императора Николая II после отречения. Историко-критические очерки. М., 2016. С. 118. . Тем не менее эти призывы не находили должного отклика в народе и, как правило, отсутствовали в большинстве коллективных воззваний, резолюций, в том числе тех, что публиковались «Правдой». Так, например, из 18 пунктов требований «Основной программы Совета солдатских депутатов на фронте», составленных при участии большевиков 20 марта 1917 г. солдатами 190‐й дивизии и примкнувшими к ней частями, не было ни одного, посвященного бывшему царю; 13 апреля рабочие завода «Ст. Парвиайнен» выдвинули резолюцию, поддержавшую требование большевиков о смещении Временного правительства, среди 12 пунктов которой также не упоминалось о бывшем императоре, и т. д. [2729] Правда. 1917. 21 марта; 1 мая. Весной 1917 г. Николай II ушел в прошлое, и хотя изредка слухи о контрреволюционной деятельности черносотенцев и возникали (например, в апреле появился слух, что в Ялте вокруг великого князя Николая Николаевича сформирована некая «партия 33‐х» [2730] Мельгунов С. П. Судьба императора Николая II… С. 115–116. ), даже часть монархистов не воспринимала всерьез возможность реставрации монархии. 27 мая Б. В. Никольский за обедом обсуждал слухи о намерениях кубанских казаков и «Дикой дивизии» выкрасть Николая с наследником в целях спасения монархии, которым дал следующую оценку: «Это такой глупый и жалкий бред, что не стоит и слушать. Просто кто-то с дураков деньги сбирает на реставрацию, а тратит собранное на ресторацию» [2731] Никольский Б. В. Дневник… С. 293. .

Тема царя всплывала в определенные исторические дни: на пятилетней годовщине Ленского расстрела 4 апреля рабочие и солдаты Василеостровского района вынесли резолюцию, в которой потребовали «принять меры к изменению места ареста бывшего царя Николая II заключением его в крепость» [2732] Правда. 1917. 6 апреля. . Вопрос о содержании царской семьи звучал иногда в рамках популистской риторики. Так, 24 мая на заседании рабочей секции Петросовета представители большевиков предложили отправить бывшего царя в Сибирь на золотые прииски, однако до голосования по этому вопросу дело не дошло, так как большинство участников посчитало обсуждение этого вопроса несерьезным [2733] Мельгунов С. П. Судьба императора Николая II… С. 117. . С другой стороны, между официальными воззваниями, прокламациями и революционной активностью толпы, нередко впадавшей в состояние аффекта, — большая разница. Распространявшиеся в России дикие самосуды, которым не в состоянии была противостоять власть, сохраняли опасность выхода ситуации из-под контроля, тем более что пропаганда леворадикальных сил активно использовала яркие метафоры, апеллируя не столько к разуму, сколько к чувствам и эмоциям толпы: «Растерявшиеся в первые дни революции контрреволюционные мракобесы… начинают обнажать свои змеиные жала. Запрятавшиеся в свои темные норы в дни гнева восставшего народа, они начинают выползать из них, когда революция стала входить в свои берега», — пугала читателей большевистская «Правда» [2734] Правда. 1917. 1 апреля. . Неудивительно, что подобная агитация находила своих сторонников среди наиболее маргинализированных слоев общества и становилась все опаснее по мере радикализации и углубления российской революции.

Со временем вопрос о суде над Николаем Романовым все более переходил в сферу символической политики, нежели реальной практики, однако, вне зависимости от действительного положения дел, этот символ всплывал в кризисные моменты в массовом сознании призраком контрреволюции. Так, даже находясь в Сибири, Николай Романов вызывал беспокойство в определенных кругах. Когда в августе в Тобольске была задержана бывшая фрейлина М. Хитрово, приехавшая повидать Романовых по собственной инициативе, по всей России вышли статьи, рассказывавшие о великокняжеском контрреволюционном заговоре, участницей которого она якобы являлась. В то же время жители Тобольска, который в годы Первой мировой войны числился в списке лидеров по количеству заведенных дел по статье 103, испытывали к прибывшей в их город семье Николая Романова прежде всего любопытство, случаев проявления ненависти к царю со стороны местного населения зафиксировано не было: «Тоболяки простояли в созерцательных позах по колено в воде целые сутки у пристани, высматривая императорскую чету, которая 7 августа оставалась на пароходе по причине неготовности отведенных им апартаментов», — писала «Сибирская жизнь» [2735] Сибирская жизнь. 1917. 19 августа. .

Октябрьский переворот, сопровождавшийся разграблением Зимнего дворца, ознаменовался очередными символическими расправами над бывшим государем. Совершивший 28 октября 1917 г. обход Зимнего А. Н. Бенуа отметил, что, хотя личные покои Николая Александровича и Александры Федоровны пострадали сравнительно мало, красногвардейцы «отвели душу» на царских портретах: по традиции штыками протыкали глаза. Был уничтожен портрет Николая II кисти В. А. Серова, над которым «всячески издевались — топтали ногами, скребли и царапали чем-то острым» (в Третьяковской галерее сохранилась авторская копия «Портрета Николая II в тужурке». — В. А. ) [2736] Бенуа А. Н. Мой дневник… С. 204–205. . В 1918 г. художник И. А. Владимиров, создавая по горячим следам реалистические зарисовки, отметил в качестве характерных эпизодов революции уничтожение двуглавых орлов в феврале и царских портретов в октябре в качестве некоего продолжения традиции революционной экспрессии.