Владислав Аксенов - Слухи, образы, эмоции. Массовые настроения россиян в годы войны и революции, 1914–1918

Захват власти большевиками и начало Гражданской войны актуализировали образ Николая как потенциального символа Белого движения несмотря на то, что даже среди монархистов к личности бывшего царя не было единого отношения. Историк Готье, имея в виду дискредитацию Романовых в глазах монархистов, летом 1918 г. размышлял над вероятностью раскола русского монархического движения на сторонников Михаила Романова и Вильгельма II [2737] Готье Ю. В. Мои заметки… С. 152. . Однако в начале декабря 1917 г. в Петрограде распространился слух, будто Николай II с семьей бежал из Тобольска [2738] Бенуа А. Н. Мой дневник… С. 299. . После разгона большевиками Учредительного собрания, подписания Брестского мира, реанимировавшего слухи о том, что они — немецкие шпионы, внутренняя политическая борьба усилилась, и на ее фоне опасения советской власти перед возможностью заговора по освобождению Николая II из тобольского плена представлялись обоснованными. Петроградская «Газета-копейка» сообщала о попытке организации побега бывшего царя тобольским епископом Гермогеном и приводила слова Я. М. Свердлова, объяснявшего мотивы перевода царской семьи в Екатеринбург и ее участи: «Николай Романов является советским арестантом. До сего времени мы не имели возможность поставить вопрос о судьбе бывшего царя на очередь. Но скоро этот вопрос будет поставлен на очередь и будет разрешен» [2739] Газета-копейка. 1918. 11 мая. .

На фоне сообщений о массовых убийствах и казнях подобный способ «разрешения вопроса» представлялся обывателям вполне закономерным. Убийство А. И. Шингарева и Ф. Ф. Кокошкина матросами в январе 1918 г., последовавшая резня офицеров в Крыму казались современникам прямым следствием политики новой власти, особенно после восстановления смертной казни в июне 1918 г. В этом плане обыватели не видели особой разницы между самосудами и репрессиями власти — они воспринимались как разные проявления красного террора. В пробуждавшихся во время погромов и массовых убийств низменных инстинктах толпы проявлялась тяга к сведению счетов со всеми потенциальными врагами. Показательно, что в Севастополе в феврале 1918 г. разъяренные матросы убивали мирных жителей лишь за то, что находили в их квартирах царские портреты [2740] Крищевский Н. Н. В Крыму // Красный террор глазами очевидцев. М., 2013. С. 183. . Образ Николая II, таким образом, несмотря на существенное изменение статуса в 1917 г., для маргинализированных слоев общества оставался сильным раздражителем.

Еще до упомянутого заявления Свердлова массовое сознание смирилось с неизбежностью «красного суда» над бывшим императором. В этом плане показательны слухи — лакмусовая бумажка общественных настроений — о том, что царя уже везут судить в Москву. В апреле 1918 г. «Наше слово» сообщило, что Верховная следственная комиссия открывает ряд процессов над видными деятелями старого режима, первым из которых станет суд над Николаем II, в вину которому вменяется переворот 3 июня 1907 г., неправильное расходование бюджетных средств и ряд более мелких преступлений. Сообщалось, что за Николаем в Тобольск уже выехали латышские стрелки. Правда, спустя некоторое время было напечатано опровержение — оказалось, что речь шла о полном тезке императора, бывшем провокаторе [2741] Газета-копейка. 1918. 23 апреля. . Однако в мае о привлечении Николая к суду ревтрибунала заговорили вновь. В начале июня появилась информация, что Романовых перевозят в Москву, на этот раз главным обвинением против Николая II якобы должно было стать тайное заключение в Потсдаме с Вильгельмом II устного договора, направленного против Англии и Франции [2742] Газета-копейка. 1918. 9 июня. .

Вместе с тем не следует переоценивать значимость для обывателей сведений о судьбе Николая Романова. В газетах информация о нем появлялась крайне редко, касаясь, преимущественно, бытовых вопросов. Еще в марте 1918 г. «Газета-копейка» рассказала о жизни «тобольских арестантов»: Романовы сами ходят за водой к колодцу и в баню; Николай стал молчалив, императрица занимает общество рассказами из «прошлой жизни немецкой принцессы, когда она сама ходила на базар за пищевыми продуктами, а затем стала могущественной императрицей» [2743] Газета-копейка. 1918. 29 марта. . В дневниках современников бывший император также занимает весьма скромное место. Гражданская война изменила привычную повседневность обывателей, ухудшение криминальной обстановки, надвигавшийся голод отодвигали на второй план политическую злобу дня. Газета «Новое слово» так описывала трансформацию российских ценностей и реалий: от царя в народной памяти остались лишь «распутинские анекдоты», «от великой России — приятные воспоминания, от Учредительного Собрания — рожки да ножки, от русской армии — Крыленко, от русского флота — „нелюдимо наше море“, от солдат — мешочники, от офицеров — намогильные кресты и другие знаки отличий, от гражданина — панихиды, от семи повешенных — семь расстрелянных… во что превратилась наша жизнь? — в каторгу. Каторга — в господствующее сословие… Законы — в декреты. Суды — в самосуды» [2744] Цит. по: Окунев Н. П. Дневник москвича… С. 159. .

Тем не менее в июне 1918 г. романовская тема вновь обрела актуальность. С середины месяца распространились слухи о бегстве великого князя Михаила Александровича из Перми (до этого центральные газеты сообщали о его умопомешательстве) в Омск, где он якобы встал во главе сибирских повстанцев и издал манифест с призывом к свержению советской власти и обещанием созвать Земский собор [2745] Тульская молва. 1918. 23 июня. (на самом деле он был казнен чекистами еще 13 июня). Петроградский «Новый вечерний час» писал, что похищение Михаила стало результатом хорошо спланированной операции по его перевозе во Владивосток [2746] Новый вечерний час. 1918. 17 июня. . Вероятно, слухи о спасительном бегстве Михаила подпитывались народно-эсхатологическими легендами, согласно которым должен явиться справедливый царь и освободить народ от угнетения [2747] Бессонов И. А. Русская народная эсхатология… С. 262. . В ряде случаев этого странствующего царя-освободителя звали Михаилом (апелляция к Михаилу Федоровичу — последнему царю перед расколом).

17–18 июня в Петрограде и Москве появились слухи об убийстве Николая Романова. 18 июня московская «Газета для всех» сообщила, что в Петрограде «циркулируют слухи об убийстве бывшего царя, совершенном при столкновении советских войск с чехо-словаками» [2748] Газета для всех. 1918. 18 июня. . 19 июня петроградская «Газета-копейка», ссылаясь на прибывшего из Екатеринбурга очевидца, рассказывала: «В Екатеринбурге при наступлении замечалось сильное возбуждение. За несколько времени до этого разнесся слух о бегстве Михаила Романова. Возбужденная толпа, собравшаяся на площади, усмотрела в этом бегстве желание семьи Романовых похитить Николая II. В то же время на площади темными силами велась усиленная монархическая агитация <���…> Разнесся слух, что к бывшему царю проник один из красноармейцев, не принадлежащий к охране, и в суматохе выстрелил из револьвера, убив Николая II наповал» [2749] Газета-копейка. 1918. 19 июня. . Ходила и другая версия убийства царя: «Семью Николая II посадили в вагон, однако бывший царь вступил в пререкания с красноармейцем по поводу того, что их увозят в неизвестном направлении, и красноармеец заколол царя штыком. Передают, что великие княжны и императрица живы и перевезены в другое место, а наследник содержится отдельно» [2750] Газета-копейка. 1918. 22 июня. . Показательную запись в дневнике 18 июня оставил Готье: «Ходят слухи об убийстве Николая II и о бегстве Михаила; я пока не верю ни в то, ни другое, хотя первое возможнее второго» [2751] Готье Ю. В. Мои заметки. С. 152. .