Сабин Дюллен - Уплотнение границ

На границе речь шла о маленькой подспудной войне, «герилье», состоящей из отдельных атак и ответных карательных операций, с ежедневно пополняющимся списком убитых и раненых. Замирение пограничных районов означало необходимость ликвидировать вооруженные отряды, которые, не признавая границ, умело использовали поддержку по обе стороны рубежей. Советский режим сталкивался с бесчисленными антибольшевистскими формированиями: от украинских войск под командованием С. В. Петлюры и Ю. О. Тютюнника до партизанских отрядов, созданных С. Н. Булак-Балаховичем и Б. С. Пермикиным (Перемыкиным) на белорусской границе. Немало забот доставляла и базировавшаяся в Польше армия Б. В. Савинкова, а также отряды повстанцев в Восточной Карелии. В лесах прятались и многочисленные крестьяне, которые бежали туда в годы Гражданской войны от реквизиций и мобилизаций и отказывались сложить оружие. Наконец, широкий размах приобрел бандитизм, опиравшийся в том числе на новые возможности, которые дарила контрабанда. Насилие было частью повседневной жизни этих районов, и его ликвидация требовала сотрудничества.

В ходе подготовки соглашений о перемирии и мирных договоров была сделана попытка наладить совместное управление пограничьем. В качестве решения виделось, как в других регионах Европы, создание нейтральных, а затем демилитаризованных зон [286] Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций. С. 57, 91, 119. . Первая нейтральная зона была установлена сроком на два года в рамках советско-эстонского мирного договора, подписанного в феврале 1920 года ( карта 2 ). Контуры нейтральной зоны были определены в приложении к договору и обозначены штриховкой на сопровождающей его карте:

Территория Эстонии восточнее реки Наровы, река Нарова и острова по р. Нарове, а также вся полоса южнее Псковского озера между упомянутой выше государственной границей и линией дд. Борок, Смольки, Бельково, Спрехтичи […и территория России] западнее линии: западный берег устья реки Великой – дер. Сивцово, дер. Лузново – дер. Самулино – дер. Шалки – дер. Спрехтичи.

Районы, подвергшиеся, по предложению советской стороны, нейтрализации, ранее являлись частью российских административных единиц, отныне уступленных независимой Эстонии. В них запрещалось держать войска, кроме «необходимых для пограничной службы и охраны порядка» [287] На территории обеих зон отряды вооруженных сил (полиции и пограничников) не должны были превышать 500 человек, что соответствовало 40 человекам на одну версту границы в первые шесть месяцев и 30 – в последующий период. . Под запретом находилось также строительство укреплений, наблюдательных пунктов, авиабаз, военных сооружений и складов, а также размещение военных кораблей на пограничных озерах.

Эта статья договора с Эстонией, отсылавшая к уже упомянутым выше опасениям Бонч-Бруевича, позволяет понять советские приоритеты. Речь шла прежде всего о демилитаризации зоны по другую сторону границы с целью гарантировать ненападение и соблюдение договора в момент, когда большевикам были нужны войска для отправки на другие фронты.

Демилитаризация пограничной зоны была, впрочем, всего лишь дополнительным механизмом, использовавшимся для обеспечения безопасности в рамках общей логики разоружения соседних территорий. Все договоры, подписанные в 1920–1921 годах, предусматривали разоружение иностранных и враждебных сил на сопредельных территориях и создание с этой целью смешанных наблюдательных комиссий. В связи с этим в последующие годы советские дипломаты постоянно настаивали на усилении контроля над русскими эмигрантскими организациями, действовавшими за рубежом.

Стремление точно определить территорию буферной зоны наблюдалось и в ходе переговоров с финнами и поляками. Правда, созданная в данном случае система была изначально менее асимметричной.

Советско-польское перемирие, подписанное 4 декабря 1920 года, предусматривало создание нейтральной зоны шириной десять километров по обе стороны от линии перемирия; при этом выделялась трехкилометровая полоса, в отношении которой действовали еще более строгие правила. Несмотря на то что эта зона была ликвидирована 6 aпреля 1921 года в результате подписания Рижского договора, ее короткое существование оставило после себя следы. Так, и год спустя в документах встречаются упоминания деревень, расположенных в нейтральной зоне [288] НАРБ. Ф. 693. Оп. 1. Д. 1. Л. 24; НАРБ. Ф. 6. Оп. 1. Д. 18a. Л. 2. . Эта полоса отличалась рядом особенностей. Она не была интегрирована в советское административное пространство: вместо советов и исполкомов, представлявших собой местные органы власти на всей остальной территории, здесь действовали революционные комитеты – временные органы власти, олицетворявшие дух Гражданской войны. Пограничные железнодорожные станции, например в Негорелом, находились под совместным контролем польских и советских отрядов. Теоретически предусматривалась и координация борьбы с двумя важнейшими проблемами, характерными для этих районов: бандитизмом и дезертирством. В действительности, однако, бандиты использовали нейтральную полосу по другую сторону границы в качестве убежища благодаря отсутствию правовых механизмов, которые позволяли бы органам правопорядка преследовать преступников на территории соседнего государства.

Надо заметить, что повседневный опыт функционирования нейтральной зоны заключался не столько в сотрудничестве, сколько в энергичных протестах по поводу взаимных попыток вмешаться в дела соседа. Каждое из государств по-своему толковало условия перемирия. Ссылаясь на запрещение держать здесь военные силы, осуществлять реквизиции и насилие в отношении мирного населения и враждебные акты в отношении соседнего государства, поляки протестовали против продразверстки, проводимой вооруженными отрядами в деревнях советской нейтральной зоны, а также против революционной пропаганды, носившей, на их взгляд, антипольский характер. Со своей стороны, советские представители вели тщательный учет деятельности банд, базировавшихся на территории польской нейтральной зоны. Они собирали сведения о количестве их членов, именах главарей, деталях совершенных нападений. Каждый акт, направленный против коммунистов, советских служащих и членов отрядов, занимавшихся продразверсткой, тщательно фиксировался. Собранные сотрудниками разведки в нейтральной зоне сведения затем пересылались в обоих направлениях.

Эта информация послужила поводом для не отличавшейся любезностью переписки. Данные о положении в нейтральной зоне, поступавшие из местных революционно-военных комитетов и из отдела по борьбе с бандитизмом штаба Минского военного округа, напрямую использовались дипломатами для составления нот протеста, которые, таким образом, содержали чрезвычайно подробную информацию об именах и местах действия бандитов [289] НАРБ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 671. . Эти документы, по тону напоминавшие полицейские донесения, очерчивали опасную зону вдоль границы. Та детальность, с которой они описывали происходившее по польскую сторону границы, неизменно задевала самолюбие поляков, ревностно отстаивавших свой суверенитет. Так, 11 aпреля 1921 года, когда советская деревня была охвачена восстаниями крестьян, которые отныне, после победы над «белыми», видели в большевиках врагов, отбирающих у них хлеб, Чичерин адресовал Варшаве ноту, в которой указывалось, что в Несвиже расположена штаб-квартира белорусского контрреволюционного комитета Булак-Балаховича и Пермикина, что банды совершают вылазки из Барановичей, Несвижа и Лунинца, а к югу действуют отряды петлюровцев, базирующиеся в Oстрове, Ровно и Шепетовке [290] Ноты российского и украинского правительств следовали одна за другой: 11 и 16 aпреля, 3 и 26 мая, 4 июля; в ответных заявлениях польская сторона все отрицала (19 апреля, 23 мая): ДВП СССР. Т. 4. С. 62, 96, 139, 203. . Подобным образом в ноте от 16 апреля правительство Украинской ССР выражало озабоченность многочисленными антисоветскими вылазками и отмечало, что в Тарнополе идет формирование вооруженных подразделений, а штабы петлюровских банд готовят вылазки на приграничные территории Советской Украины к югу от Ровно. Оно протестовало против поддержки этих контрреволюционных сил польскими властями.