Стетсон Кеннеди - Я был в Ку-клукс-клане

В газетном сообщении не упоминалось, что, кроме апелляционной жалобы, поданной Национальной ассоциацией содействия прогрессу цветного населения, Конгрессу в защиту гражданских свобод удалось посредством массовых митингов привлечь к делу «гровлендской четверки» внимание общественности в стране и за рубежом. Не упоминалось в газете и о влиянии решения Верховного суда на политическую карьеру Маккола. Жертвы были спасены, по крайней мере временно, от смерти на электрическом стуле или от рук толпы убийц. В графстве Лейк открыто говорили: «Эти негры зажились на свете».

Как только я сошел в Юстисе с автобуса, мне стало ясно, что я нахожусь в городе линчевателей. Здесь чувствовалось то же самое напряжение, какое я наблюдал и в Монро, штат Джорджия, после того как Ку-клукс-клан устроил там линчевание четырех негров.

На улицах было мало негров и казалось, что все белые ходили как-то особенно напряженно, как готовящиеся к прыжку собаки. Я остановился в гостинице «Фаунтин инн», где, как мне сообщили, уже было много постояльцев, начиная с агента ФБР и кончая газетными репортерами.

— Боюсь, что вам придется самому отнести наверх свои чемоданы, — сказала извиняющимся тоном раскормленная молодая девица, сидевшая за конторкой. — Наши цветные носильщики и лифтеры решили сегодня не выходить на работу.

— Не беспокойтесь, — ответил я. — У меня всего только один чемодан и пишущая машинка.

— Разве вы тоже корреспондент? — спросила она. — Это, может быть, ужасно, но мне почти хочется, чтобы убийства негров случались у нас гораздо чаще: к нам в город никогда не приезжало так много симпатичных молодых людей…

Разместив в номере свой багаж, я связался с Таргудом Маршаллом, главным юрисконсультом Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения, который быстро ввел меня в курс последних событий. Ирвин после нескольких переливаний крови был уже вне опасности и опять мог говорить. В тот вечер находившиеся при Ирвине доктора впервые разрешили задавать ему вопросы. Маршаллу, как адвокату Ирвина, первому позволили повидаться с ним, но Маршалла должен был сопровождать судебный корреспондент, не кто иной, как следователь губернатора по особым делам Джефферсон Эллиот.

Сообщение, сделанное Ирвином в тот вечер, потрясло весь мир. Ирвин рассказал, что еще до их отъезда из государственной каторжной тюрьмы (их везли в автомобиле шерифа Маккола) по адресу Ирвина и Шеперда раздавались провокационные угрозы: вам, мол, жить осталось не так уж долго, так что вы не дождетесь пересмотра дела. Вместо того чтобы направиться по шоссе К Таваресу, Маккол свернул на безлюдную боковую дорогу. За ним на некотором расстоянии в другом автомобиле следовал его помощник Джеймс Ятс. Проехав немного по этой дороге, рассказывал Ирвин, шериф радировал своему помощнику: «Нет ли кого-нибудь на дороге?»

Некоторое время спустя шериф Маккол сказал, что, по его мнению, у его машины лопнул баллон. Остановив машину, он вышел и осмотрел переднее колесо. Затем он снова сел за руль и повел машину. Вскоре баллон переднего колеса действительно лопнул. Шериф Маккол опять вылез из машины, обошел ее вокруг, открыл дверцу и приказал заключенным выйти. Вдруг, продолжал Ирвин, прежде чем заключенные успели встать на ноги, шериф стал разряжать в них свой карабин. Он продолжал стрелять и после того, как они упали, и даже тогда, когда они уже неподвижно лежали на земле.

Несмотря на то, что Ирвин находился в полубессознательном состоянии и испытывал нестерпимую боль, он услыхал, как шериф радировал своему помощнику: «Подъезжай, я прикончил их обоих».

Следующее, что Ирвин услышал, был голос склонившегося над ним помощника шерифа, который заметил: «А вот этот еще жив. Передай мне свой карабин!..»

Когда помощник шерифа нажал на спусковой крючок, произошла осечка. Оба они — шериф и его помощник — пошли вперед, чтобы зарядить карабин при свете автомобильных фар. Затем помощник шерифа возвратился и выстрелил в шею лежавшего на земле Ирвина.

— После этого, — добавил Ирвин, — я решил, что будет лучше, если притворюсь мертвым.

— Уверены ли вы в том, что ни вы лично, ни Шеперд не сделали никакой попытки напасть на шерифа или не пытались бежать? — спросил Ирвина адвокат Маршалл.

— Мы даже не шевелились, ибо к этому не было оснований, — ответил Ирвин. — Ведь нас везли на пересмотр нашего дела, и мы надеялись, что все кончится благополучно.

Пока в палате Ирвина происходил этот разговор, я был занят своими собственными расследованиями — в регистратуре больницы.

— Я газетный корреспондент, — представился я медсестре. — Не будете ли вы так добры сообщить мне, когда Ирвин поступил в больницу?

— Вы первый, кто спрашивает об этом, — ответила она. — Но я думаю, в этом нет ничего плохого. Пожалуйста, подождите минутку. — Она вынула картотеку и просмотрела ее.

— Это было в один час семнадцать минут ночи.

— Что еще значится в карточке?

— Да, здесь еще отмечено: «Пульс не прощупывается».

Другими словами, представителям закона потребовалось более двух с половиной часов, чтобы доставить Ирвина в больницу, находившуюся на расстоянии шести миль от места происшествия. Когда они привезли Ирвина в больницу, он казался им мертвым! Ни один из федеральных следователей или следователей штата не побеспокоился о том, чтобы провести эту основную часть расследования.

На следующее утро судья Трумэн Футч, пытаясь установить причину смерти Шеперда и определить виновных, если таковые окажутся, созвал коллегию следователей. Члены этой коллегии направились прежде всего в больницу к Ирвину. Последний рассказал им то, о чем говорил и накануне. Пока Ирвин говорил, белые члены коллегии следователей, сидевшие в палате, лишь смотрели на него. Затем, не задавая никаких вопросов, они молча вышли.

После этого следователи побывали на месте происшествия и покопались в песке. Оказалось, что группа малышей-школьников, превзойдя в искусстве поисков полицию и ФБР, нашла там несколько нерасстрелянных патронов. Дети принесли патроны в школу, а преподаватель передал их ФБР.

В тот же вечер коллегия следователей расположилась в вестибюле местной гостиницы «Фаунтин инн». На Юге мне не раз приходилось наблюдать работу многих следовательский коллегий, разбиравших анадогичные дела об убийствах негров белыми, но никогда еще мир не был свидетелем большего издевательства над правосудием. На этот раз следователи перешли все границы. В присутствии благожелательно настроенных граждан города на возвышение, где давались показания, поднималась вереница свидетелей, подтверждавших все, что говорил шериф Маккол. Ни разу ни судья Футч, с безразличным видом жевавший зубочистку, ни кто-либо из членов коллегии следователей не задал ни одного вопроса, который дал бы возможность предположить, что они верили хотя бы одному слову из рассказа Ирвина о происшествии.