Стетсон Кеннеди - Я был в Ку-клукс-клане

Мне уже начинало казаться, что я ни за что не попаду на самолет, как вдруг снова заговорил мой новообретенный друг.

— Вот, — сказал он, вынимая бумажник и извлекая оттуда десятидолларовую бумажку. — Возьми деньги, а я посмотрю за твоим фотоаппаратом.

Это меня застало врасплох. Как мне ни необходимо было попасть на самолет, я, тем не менее, не хотел расставаться со своим фотоаппаратом. Шофера такси разыскать легко, но где гарантия, что я найду этого человека?

— Очень признателен, — сказал я, — но не хочу вас больше затруднять…

В это время мы уже въезжали в аэропорт. Семнадцать минут истекли. На взлетной дорожке я увидел один-единственный двухмоторный самолет, винты которого уже вращались. Уплатив за такси, я поблагодарил моего друга и ринулся в билетную кассу.

— Вам придется поторопиться, сэр. Мы из-за вас задерживаем самолет!

— Послушайте, — сказал я задыхаясь. — Моя жена рожает, а у меня нехватает десяти долларов на билет! Не может ли кто-нибудь из вас одолжить мне эту сумму, взяв в залог фотоаппарат?

Кассиры переглянулись. Затем они посмотрели на мой фотоаппарат и услышали запах алкоголя: от меня все еще разило виски. И когда я уже почти потерял всякую надежду, я вдруг почувствовал, что кто-то взял меня за локоть.

— Вот, возьми десять долларов и оставь себе свой аппарат.

Это опять был мой подвыпивший друг, который, видимо, понял, что я побоялся оставить у него свой фотоаппарат. Вынув десятидолларовую бумажку, он шлепнул ее на прилавок, и кассир стал оформлять билет. Мой друг вручил мне свою визитную карточку и пожелал счастливого пути. Я побежал к самолету.

Стюардесса, улыбаясь, взяла у меня билет, но, услышав запах алкоголя, нахмурилась. Остальные пассажиры тоже презрительно фыркали, когда я пробирался в уголок, к своему месту. Но я наконец-то добился своего и не обращал внимания на их гримасы.

Придя немного в себя, я подозвал стюардессу и спросил ее о сообщении между Джэксонвиллом и Вашингтоном. Мое спокойствие мгновенно улетучилось, когда я узнал, что самолет на Вашингтон отлетает через двадцать минут после приземления нашего. Если я на него не попаду, следующего придется ждать шесть часов. Столь длительное ожидание могло привести к тому, что мне не удастся побывать в ФБР до утра следующего дня. Я же считал своим долгом информировать ФБР уже сегодня, чтобы еще ночью можно было принять меры и не допустить, чтобы заговорщиков предупредили, а те уничтожили улики.

— Будет ли остановка до Джэксонвилла? — спросил я.

— Только на пять минут для приема почты в Дейтона-бич.

За несколько минут до приземления в Дейтона-бич я пробрался к выходу самолета.

— Мы стоим всего пять минут, — сказала стюардесса, — вы не успеете.

— Мне нужно в туалет, — торопливо прошептал я. — Я быстро вернусь.

Я заказал срочный разговор со своей женой, но случилась какая-то задержка. — Разговор срочный! — кричал я телефонисту. — Служебное дело…

Тем временем по радио сообщили об отлете самолета, а я все еще обливался потом в телефонной будке. Послышался стук в дверь.

— Мы поднимаемся в воздух, сэр!

И тут я услышал голос жены.

— Уложи чемодан и привези немного денег на аэродром в Джэксонвилле! — выпалил я и повесил трубку. Стюардесса уже поднималась в самолет. Я буквально вскочил вслед за ней.

Когда самолет подрулил к аэровокзалу в Джэксонвилле, я увидел, что жена машет мне из толпы встречающих. Торопливо обняв ее, я побежал в мужскую комнату и снял с себя пропитанную виски одежду. (Лишь спустя некоторое время моя жена убедилась, что я не был пьян.)

Затем я позвонил в Вашингтон. Неопределенно намекнув, о чем я хочу сообщить, я сказал, что прилечу около полуночи.

Только после часу ночи мы уединились с Леонардом Кауфманом, помощником начальника отдела по гражданским правам центрального управления ФБР. Он внимательно все выслушал, делая пометки по ходу моего рассказа. Я сообщил ему все, за исключением факта, ставшего известным мне после разговора с Эллиотом: что агенты ФБР во Флориде также были причастны к преступлению. Об этом можно было сообщить позже, после того как ФБР примет меры в отношении других преступников. Но я отважился предложить Кауфману, чтобы он послал за сбором улик агентов не-южан и, если возможно, еще до рассвета.

— Агентов не-южан? — воскликнул Кауфман. — Вы намекаете на то, что любой из наших агентов-южан в той или иной степени пристрастен?

— Видите ли, я располагаю рядом фактов, свидетельствующих о том, что некоторые из агентов ФБР, возможно, небеспристрастны, но мне не хотелось бы сообщать подробности! до тех пор, пока я не соберу всех доказательств.

Этот ответ не удовлетворил Кауфмана, но он поблагодарил меня за сообщение и заверил, что будут приняты все необходимые меры. Я возвратился в гостиницу и мгновенно уснул в надежде, что на следующий день утром я прочту в газетах о том, что ФБР полностью выкорчевало терроризм во Флориде.

Но на следующий день ничего подобного в газетах не оказалось. Из Юстиса сообщали, что в ожидании нового процесса негр Ирвин отправлен обратно в тюрьму. Прокурор Хантер отменил свое решение о созыве суда присяжных штата для расследования обстоятельств убийства заключенных, заявив, что он довольствуется заключением следователей. Ничего не говорилось о том, будет ли созван федеральный суд присяжных.

Горько разочарованный, я отправился поездом в Нью-Йорк. Мне больше нечего было рассказывать ФБР. Если даже после моего сообщения не было принято никаких мер, то единственное, что мне оставалось, это сообщить факты непосредственно американскому народу.

— Ну, вот и вы! — воскликнула моя приятельница-журналистка, когда я вошел к ней в контору. — Ваша супруга все утро пыталась связаться с вами по телефону. Вам надо позвонить на телефонную станцию в Суитзерленд.

— Дайте мне номер телефона! — сказал я. — Видимо, у нее уже побывал кто-то из куклуксклановцев.

Вскоре я услышал в телефон голос жены.

— Где же ты запропастился? — закричала она. — Наша квартира кишмя кишит агентами ФБР. Сегодня утром, когда я отправилась вынуть почту из нашего почтового ящика, что на дороге, там уже ждали двое агентов. Они говорят, что не могли разыскать наш дом. Агенты сидели там с самого раннего утра, ожидая чьего-нибудь прихода. И еще платят деньги таким бестолковым людям!

— Зачем они приходили?

— Убей меня, не знаю. Они говорят, что ты очернил их безупречную репутацию или что-то в этом роде, и собираются навести точные справки. Они хотели знать, где ты.

— А не пытались агенты что-нибудь выведать о деле Маккола?

— Они ни слова не упоминали об этом.

— Сообщалось ли в газетах или по радио что-либо такое, что подтверждало бы мысль, что агенты действовали на основании сообщенных мной ФБР данных?