Галина Ульянова - Купчихи, дворянки, магнатки. Женщины-предпринимательницы в России XIX века

Упоминание о чугунном заводе «англинского купца Карла Берда» содержится в «Ведомости о состоянии посессий» по Петербургской губернии за 1797–1801 годы, найденной в Архиве древних актов. В 1814 году на заводе, производившем чугун, железные и стальные предметы на сумму 462 тысячи рублей в год, трудились 323 рабочих (из них 180 вольнонаемных). По сведениям 1862 года, на предприятиях Берда числилось уже 862 работника, которые произвели продукции на 598 тысяч рублей.

Завод Берда исполнял важные правительственные заказы, военные и гражданские. Например, в 1820–1840‐х годах для строившегося Исаакиевского собора была выполнена уникальная отливка из меди баз и капителей для колонн, из бронзы — дверей, фигур апостолов, евангелистов, ангелов и архангелов. Каждая такая фигура высотой до трех метров весила до полутора тонн. Были изготовлены металлические купола, а также барельефы фронтонов, ступени, решетки, поручни, чугунные рамы для окон, пьедесталы, балясины, чугунные столбы для крыши. Изготовлена и покрыта листовой медью крыша.

На заводе Берда строились миноноски, судовые машины и котлы для военных судов, механизмы для канонерских лодок, яхт (включая царскую яхту «Штандарт»), боевые суда для Балтийского и Черноморского флота, для Каспийской флотилии. Например, на середину 1880‐х годов 11 из 38 миноносок Балтийского флота были изготовлены на заводе Берда. Заказы Адмиралтейства были престижны и хорошо оплачивались. К примеру, механизм броненосца «Петр Великий», изготовленный на заводе Берда в 1874 году, стоил 995 400 рублей, механизм батарейного фрегата «Петропавловск» (1864) — 498 320 рублей, механизм батарейного фрегата «Князь Пожарский» (1867) — 384 140 рублей; механизм лодки «Русалка» (1867) — 146 173 рубля.

Для Петербурга на заводе Берда в 1824 году был изготовлен Пантелеймоновский цепной мост через Фонтанку у Летнего сада.

Бизнес семьи Берд включал также торговое судоходство. Доротея Берд владела судоходной компанией, осуществлявшей сообщение между Петербургом и Кронштадтом, Ревелем, Ригой и портами Великобритании. Суда, отходившие от пристани на набережной Большой Невы, перевозили грузы, а также пассажиров между портами Российской империи. В конце 1840‐х годов мужу Доротеи Францу Берду принадлежало десять пароходов, два из которых ходили между Петербургом и Ригой.

После смерти Доротеи ее сын Джордж расширил производство. На сталелитейном заводе производились рельсы (в 1879 году действовали четыре паровых двигателя в 1334 лошадиных силы, числились 950 рабочих, годовое производство составило 1 миллион рублей). На машиностроительном заводе производились «разные механические предметы по судостроению и для фабрик» (в 1879 году действовали 14 паровых двигателей в 346 лошадиных сил, было 1514 рабочих, годовое производство — 3,1 миллиона рублей). В 1881 году Джордж Берд продал предприятия акционерному обществу Франко-русских заводов в Санкт-Петербурге и вернулся в Великобританию, закончив почти столетнюю эпопею жизни представителей семейства Берд в России.

Причинами банкротства часто было нечеткое распределение ответственности и контроля среди партнеров по семейному бизнесу, что произошло в случае московской купчихи Глафиры Кошеверовой. Глафира доверила семейную фирму зятю Владимиру Серикову, который за двадцать лет привел бизнес Кошеверовых к полному разорению.

В октябре 1885 года в газете «Сенатские ведомости» была помещена информация об объявлении несостоятельной должницей московской купчихи Глафиры Петровны Кошеверовой. Овдовевшей в 1861 году в возрасте тридцати девяти лет Кошеверовой принадлежала оптовая торговля ситцем на Чижовском подворье в Китай-городе. В 1872 году Глафира состояла в 1‐й гильдии, имела два особняка (один ей достался от родителей, другой — от мужа), а также лавку в Китай-городе и две лавки на Нижегородской ярмарке. Проживала Кошеверова на Большой Ордынке, была прихожанкой церкви Николая Чудотворца в Пыжах.

В 1872 году фирма Глафиры процветала, а спустя всего двенадцать лет над ее бизнесом было установлено конкурсное управление (процедура для последующего оформления банкротства). По законам Российской империи конкурсное управление (или конкурс) назначалось после признания несостоятельности либо самим предпринимателем-должником, либо коммерческим судом после исков кредиторов. Из среды всех собравшихся кредиторов избирались двое или более кураторов, под наблюдением которых происходила полная оценка состояния фирмы, сбор сведений обо всех долгах и опись имущества. Имущество затем выставлялось на аукцион, и из вырученной суммы погашались, хотя бы отчасти, долги по претензиям кредиторов. В период расследования кураторы управляли имуществом, разыскивали всё неочевидное имущество и в конце концов составляли заключение о причинах несостоятельности и определяли судьбу должника — посадить его в тюрьму или оставить на свободе после продажи имущества.

Пятнадцатого октября 1885 года Глафире (в сопровождении своего юриста) пришлось лично явиться в общее собрание кредиторов, выставивших ей претензии на гигантскую сумму — 420 739 рублей. Большинство кредиторов являлись поставщиками товара для оптовой торговли Глафиры — либо текстильными фабрикантами (как московские производители ситца Эмиль Циндель и Альберт Гюбнер, долг каждому достигал 24 тысяч рублей), либо крупнейшими оптовыми торговцами текстилем (как шелкоторговцы Владимир Власович Щенков, долг которому составлял свыше 170 225 рублей, и братья Грачевы, которым Глафира Петровна задолжала 61 132 рубля). То есть долги образовались в ходе неуплаты за взятый в кредит товар, предназначаемый к продаже в лавке Кошеверовой.

В собрании кредиторов Глафира Петровна представила письменное прошение, где объясняла, что «торговым делом ее с правом кредитоваться управлял на основании доверенности с 1861 году зять ее Владимир Михайлович Сериков, задолжав на торговле этой значительную сумму денег, и что она, Кошеверова, в настоящее время по причине совершенного упадка торговли удовлетворить кредиторов из принадлежащего ей имущества не в состоянии». Она ходатайствовала о том, чтобы признать и объявить ее несостоятельной должницей, что и было сделано коммерческим судом.

Согласно процедуре, далее последовала опись имущества Кошеверовой. Оказалось, что один из своих домов (состоявший из двух корпусов) она заложила купцу Голофтееву за 70 тысяч рублей, другой же заложила в Московском городском кредитном обществе за 12 тысяч рублей, «все квартиры в этих домах сданы внаймы, и деньги получены вперед».

В период с 15 октября 1885 года по 15 февраля 1886 года шла ревизия дел Кошеверовой, обсуждался вопрос о продаже с торгов московских домов, а также лавок в Москве и Нижнем Новгороде. При осмотре конторы Кошеверовой в Китай-городе обнаружилось, что основные торговые книги отсутствовали, а в имевшихся гроссбухах записи велись неаккуратно. Присяжный поверенный Токкелль сообщил, что в конторе находилась опечатанная печатью Кошеверовой конторка, в которой были конторские книги, которые велись неправильно. При этом самые важные книги — инвентарь, мемориал, кассовая, главная, ресконтро — исчезли, что делало невозможным вывести баланс фирмы или хотя бы понять состояние дел.