Галина Ульянова - Купчихи, дворянки, магнатки. Женщины-предпринимательницы в России XIX века

Семнадцатого февраля 1886 года Кошеверова подала новое письменное объяснение, где припомнила факты, не отраженные в первой бумаге. Она сообщила, что производила торговлю мануфактурным товаром в течение двадцати четырех лет. Но об упадке своих дел узнала от зятя Серикова только в сентябре 1885 года, после чего была вынуждена заложить дома. Из полученных за заклад денег Сериков попросил у нее 42 тысячи рублей, говоря, что должен срочно платить по векселям, данным ему торговым домом «Михаила Серикова сыновья» (принадлежавшим его родным братьям). Деньги Кошеверова отдала, но потом, восстанавливая в уме события прошедших лет, поняла, что зять выманил деньги, застав ее врасплох. Она утверждала, что «уже несколько лет ни она, ни ее поверенный Владимир Сериков, насколько ей известно, товара у торгового дома Сериковых не покупали, да и обороты ее торговли были далеко не столь обширны, чтобы мог явиться крупный долг». Далее Глафира писала, что от зятя «по торговле отчетов никаких не требовала, доверяя ему всецело как мужу ее родной дочери», при этом жалованья зять не получал. Сама она ежегодно тратила на себя 3–4 тысячи рублей.

Девятнадцатого декабря 1886 года конкурсное управление (согласуя решение с Торговым уставом) постановило, что несостоятельность Кошеверовой произошла «не от умысла и подлога с ее стороны, но от неосторожности и риска в отношении неограниченного доверия к зятю-приказчику», и потому следует признать ее «должницею несчастной», «жертвой обмана со стороны… приказчика-зятя, на неблаговидные действия которого она могла рассчитывать менее, нежели от кого-либо из лиц посторонних».

После продажи имущества Кошеверовой (мануфактурного товара из лавки, двух домов, двух лавок) и учета векселей — на погашение долгов удалось выручить в сумме 54 181 рубль. В результате кредиторы могли получить лишь 12,5 копейки на рубль. Из купчихи 1‐й гильдии Кошеверова превратилась в бедную мещанку, приживалку у родственников.

Дальнейшее расследование касалось уже зятя Серикова. Оказалось, что он доверие Глафиры Кошеверовой обратил на личное обогащение. С 1871 года Сериков, тайком от тещи, закладывал в банках выданные ею разным лицам векселя, а с 1879 года стал учитывать у разных лиц и в банках векселя, якобы выданные от имени Кошеверовой торговому дому «Михаила Серикова сыновья». Эти векселя он в торговых книгах не записывал, братьям Сериковым никаких денег не давал, а на получаемые средства купил имение Бутово близ Москвы и начал там постройку дачного поселка, на что израсходовал до 50 тысяч рублей. Таким образом он вывел деньги из дела тещи, рассчитывая устроить собственный бизнес. Дело Серикова было передано в суд.

Следует добавить, что не все кредиторы Кошеверовой согласились с решением коммерческого суда, некоторые заявили, что «если бы Кошеверова требовала от зятя ежегодных отчетов, то не пришла бы в упадок», и настаивали на более суровом наказании Кошеверовой. Однако они остались в меньшинстве. Главным наказанием для Кошеверовой стала потеря всего имущества, высокого социального статуса, а особенно — позор, настигший ее в конце жизни из‐за собственной доверчивости и нежелания вести дело самостоятельно, осуществляя жесткий контроль. Нельзя сбрасывать со счетов и то, что Кошеверова, доверив дела зятю, стремилась действовать по патриархальной модели делегирования прав контроля единственному мужчине в семье, хотя подобная рокировка была не слишком распространена в среде московского купечества. Трудно понять, было ли это связано с особенностями ее воспитания или с ее личным нежеланием продолжать нести на себе ответственность за семейный бизнес.

Не исключено, что бдительность Кошеверовой была усыплена тем, что ее зять происходил из известной серпуховской купеческой семьи, и она рассчитывала на то, что он будет соблюдать моральные нормы купеческой чести и честности в ведении дел. Зять же оказался чужд этих моральных норм.

Мировая история бизнеса показывает, что успеха добиваются люди упорные и с сильным характером. Биографии ряда женщин-предпринимательниц опровергают царящие и до сих пор в общественном сознании стереотипы о малой способности женщин к стратегическому мышлению или о детях как помехе занятиям серьезным делом.

Настоящая история большинства российских фабрик и заводов XIX века пока не написана, потому что требует длительной и скрупулезной работы с источниками. Но уже найденные в архиве документы дают примеры женщин, которые действовали в бизнесе смело и решительно, одновременно сочетая решительность с продуманным расчетом.

Одной из таких личностей была московская купчиха Наталья Носова.

В биографии Носовой есть белые пятна, в частности, не удалось пока установить, кем был ее отец, хотя известно, что его звали Юда (Иуда) и он был старообрядцем. Старообрядцы придерживались строгого соблюдения православных обрядов, чтили богослужебные книги и нередко давали детям библейские имена (отсюда имена Абрама и Давида Саввичей Морозовых из семьи известных текстильщиков). Неизвестно также имя мужа, в архиве почти не сохранилось документов о купцах 1810‐х годов, когда Носова состояла в браке. Наталья Носова упомянута в архивных документах уже в качестве вдовы, поэтому вопрос о первоначальном капитале Носовой остается открытым. Получила наследство от родителей или мужа? Или (что тоже возможно) заработала сама, занимаясь в начале коммерческой карьеры торговлей «мучным товаром»?

Даже среди московских купчих Наталья Носова являла собой уникальный случай житейской стойкости и предпринимательской хватки. Она начала свой фабричный бизнес с нуля, оставшись в тридцать четыре года вдовой с пятью малыми детьми в возрасте от четырех до тринадцати лет (четырьмя сыновьями и дочерью). В 1823 году Наталья из мещан поступила в 3-ю гильдию купечества. Вначале она занималась торговлей мукой в арендованной лавке в Яузской части. В 1829 году, скопив небольшой капитал, Наталья решилась на создание фабрики драдедамовых платков (драдедам — легкая шерстяная ткань с тканым орнаментом в полоску, от фр. drap des dames — «дамское сукно»).

Разрешение на открытие предприятия удалось получить быстро. В 1838 году Наталья уже торговала и мукой и платками. Для продажи платков она арендовала вторую лавку в Китай-городе. В лавках заведовали торговлей два младших сына — 26-летний Иван-большой и 20-летний Иван-меньшой. На фабрике, где распоряжалась Наталья, ей помогали два старших сына — 28-летний Дмитрий и 27-летний Василий. Постепенно фабрика по производству шалей и шерстяных тканей стала основным источником дохода семьи.