Питер Кенез - Полная история Белого движения

Крах горнодобывающей промышленности, металлургии и транспортной системы сделал восстановление других отраслей промышленности невозможным. Угольные шахты Донецкого бассейна, которые удовлетворяли основную часть потребностей довоенной России, теперь не могли обеспечить даже территорию под властью белых. Шахты были затоплены, и, чтобы избежать голода, шахтеры искали убежища в деревнях. Из 300 000 шахтеров, которые работали в 1916–1917 годах, на начало 1919 года работали только 5000. На железорудных шахтах в 1916 году было 25 000 рабочих, а в январе 1919 года — 4000. В результате затопления шахт, разрушения оборудования и недоедания рабочих производительность шахтеров упала до 50 процентов от довоенного уровня. Производительность нефтяных промыслов в Грозном составляла лишь 10 процентов от значений 1914 года. Армии требовалась нефть, но она не могла получить ее с близлежащих нефтяных месторождений в Баку из-за конфликта с Азербайджаном. В отсутствие угля и железа не могла функционировать металлургия. Из 25 железоплавильных фабрик, которые действовали в Донецком бассейне на начало 1918 года, 23 были вынуждены закрыться в том же году.

Транспортная система была в огромном упадке. К лету 1919 года 60 процентов довоенного вагонного парка вышли из строя. В январе 1919 года было 1049 локомотивов, но 357 из них не действовали. В сентябре того же года еще 368 требовали значительного ремонта, что оставило железную дорогу только с 324 локомотивами. Даже те, что были в хорошем состоянии, часто нельзя было использовать из-за нехватки топлива. Любое доступное топливо требовалось военным. Это был порочный круг: топливо нельзя было перевезти из-за коллапса железнодорожных сетей, а локомотивы не могли функционировать, потому что не хватало топлива. Партизаны уничтожали вагоны-цистерны, и нефть с месторождений Грозного невозможно было доставить. Проблемы транспорта также в огромной мере влияли на продовольственное снабжение городов. Даже если продовольствие имелось в наличии, его было невозможно доставить тем, кто голодал.

Добровольческая армия возражала против национализации в целом и утверждала неприкосновенность частной собственности. Когда армия занимала город, она аннулировала законы и нормативно-правовые акты, изданные советским правительством. Это значило, что фабрики возвращались прежним владельцам. Но денационализация не всегда приносила такие огромные перемены, как можно было ожидать. Поскольку у большевиков не было достаточного количества технических и деловых специалистов на службе, они часто позволяли старым владельцам продолжать управлять своими предприятиями. Когда капиталисты были освобождены от советского контроля, их работа не изменилась или существенно не улучшилась. В общем и целом они слабо верили в долговечность Белого режима и поэтому не имели желания вкладывать деньги в реконструкцию. В любом случае, капитал был недоступен, а иностранцы не предоставили бы ссуду. В результате создалась парадоксальная ситуация: владельцы фабрик, только что освобожденные от опеки Советского государства, теперь требовали государственного вмешательства. Они хотели субсидий и ссуд из казначейства, но казначейство было так бедно, что редко могло помочь. Класс российских капиталистов оказался неспособным руководить реконструкцией экономики.

Эгоистичное поведение антибольшевистских правительств Юга крайне затрудняло возрождение внутренней и даже международной торговли. В. С. Иванис, министр торговли и промышленности Кубани, сформулировал отношение, которым руководствовались в своей деятельности все этих новые правительства: «Основой моей работы будет следующий принцип: ни один фунт наших товаров не может быть выпущен из нашего края без возмещения их товарами, в которых нуждается население». При таком отношении рациональная экономическая политика была невозможна.

Лидеры Добровольческой армии напрасно боролись за то, чтобы внести единство в свой лагерь. В переговорах с представителями правительств казаков, однако, Особое совещание имело очень слабые козыри. Казаки были богаче, и у них было многое из того, что требовалось армии, но армия могла мало что дать взамен. В мае 1919 года Особое совещание заключило соглашение с Тереком, Доном и Кубанью об учреждении экономического совета с целью регулирования торговли. Эта очень разумная идея так и не была воплощена, потому что и Донской круг, и Кубанская рада отказались ратифицировать соглашение. Экономические отношения продолжали ухудшаться. Например, Кубань экспортировала хлеб в Грузию в то самое время, когда Добровольческая армия находилась практически в состоянии войны с этим кавказским государством, а над районами, граничащими с Кубанью, такими как Черноморская губерния, нависала угроза голода. Правительство Дона продало за рубеж уголь, когда у Добровольческой армии его не хватало для флота на Черном море. Антибольшевистская Россия экспортировала и импортировала уголь в одно и то же время по высокой цене. Деникин печально писал на полях протокола Особого совещания, касающегося решения покупать уголь за рубежом: «Неужели нам придется даже уголь получать от иностранцев?» (варягов). Добровольческая армия запретила экспорт определенных необходимых товаров, но впустую, потому что торговцы могли беспрепятственно осуществлять свою деятельность через Дон.

Разочарованные, лидеры Добровольческой армии решили ответить тем же самым, и осенью 1919 года установили свои собственные таможенные барьеры и блокировали улицы Керчи, чтобы предотвратить экспорт запрещенных товаров. В то время как белые вели решающие сражения и на кону был исход Гражданской войны, различные фракции антибольшевистского движения вели таможенную войну друг против друга, порождая огромную озлобленность.

Несмотря на введение таможни, Добровольческая армия поддерживала принцип свободной торговли. На недавно освобожденных территориях этот принцип был популярен, поскольку люди, без сомнения ошибочно, отождествляли торговые ограничения, царившие на территориях большевиков, с дефицитом. Свободная торговля прежде всего означала, что крестьяне имели свободу продавать или не продавать свою продукцию. В 1919 году на Юге был относительно хороший урожай, но армии все же не удалось как следует накормить города. Поскольку фабрики практически ничего не производили, цены на промышленные товары быстро росли. Крестьяне, которые продавали свою продукцию на рынке, вскоре не могли себе позволить ничего купить в городе. В результате они потеряли стимул продавать свою продукцию, и цены на сельскохозяйственную продукцию тоже начали расти. Это было политически опасное обстоятельство, поскольку оно подрывало одну из основных притягательных сторон Добровольческой армии. Вплоть до осени 1919 года за входом белых войск в город немедленно следовало огромное падение цены на хлеб. Но высокие цены, которые преобладали в конце 1919 года, поместили рабочих, которые жили на мизерное жалованье, и особенно безработных в отчаянные условия.