Питер Кенез - Полная история Белого движения

Тема сотрудничества наиболее бурно обсуждалась в связи с вопросом, принимать ли приглашение Особого совещания принять участие в работе комиссии, работающей над трудовым законодательством. В июне 1919 года Я. Д. Прядкин, кадет-горнопромышленник и утвержденный член этой комиссии, обратился к Югпрофу от имени Особого совещания и попросил рабочих избрать делегатов. В разговоре с Прядкиным представители Югпрофа перечислили ряд условий своего участия.

Они хотели выведения забастовок из компетенции военно-полевого суда, свободы профсоюзных митингов и печатной деятельности и обещания невмешательства военных в работу профсоюзов. Прядкин обещал передать условия Особому совещанию, а представители профсоюзов согласились передать вопрос об участии местным организациям. В следующие недели во всех промышленных районах прошли митинги представителей профсоюзов. Они выявили двойственное отношение рабочих к белым. Хотя большинство решительно высказывалось за участие, везде было значительное меньшинство, которое выступало против, и почти у всех были сомнения.

Рабочие понимали, что сейчас у них есть инструмент давления на переговорах. Армии требовалось их участие в комиссии, потому что их присутствие увеличило бы шансы того, что рабочие сочтут итоговое законодательство приемлемым. Белые хотели распространить образ совместной работы офицеров, работодателей и наемных работников, чтобы нейтрализовать реакционный образ армии в России и за рубежом. У воинственно настроенных социалистов не было никакого желания оказывать эту помощь Добровольческой армии, которая защищала капиталистов и жестоко угнетала рабочих. С другой стороны, обладатели умеренных взглядов на тот момент ожидали окончательного поражения большевиков и надеялись установить хорошие отношения с теми, кого считали будущими правителями России. Они хотели заслужить право профсоюзов на существование. При лидерстве меньшевиков в профсоюзном движении центристы прочно стояли у руля.

20 августа делегаты губернских организаций встретились в Харькове для выбора 18 представителей (от работодателей должно было быть столько же) и согласования ряда принципов, которым эти представители должны следовать. Состав делегации точно отражал настроения и взгляды рабочего класса. Из состава делегации и принципов, принятых конференцией, было ясно, что сотрудничество с представителями армии и промышленности будет нелегким. Конференция избрала ряд рабочих, которые не одобряли сотрудничества, а также приняла декларацию, которая была крайне враждебна политике Добровольческой армии. Эта декларация осуждала Добровольческую армию, которая, как там говорилось, разрушила достижения Мартовской революции, уничтожила свободу печати и собраний, ввела террор и казни без суда и следствия и предоставила свободу организаций только реакционным организациям. Далее там утверждалось, что Особое совещание не может представлять интересы российского народа и что поэтому рабочие заранее снимают с себя всякую ответственность за итоговое законодательство.

Комиссия по трудовому законодательству начала работу 15 сентября в Ростове. После вступительного слова М. М. Фёдорова слово попросил Лабутин, рабочий по металлу, и начал зачитывать Харьковскую декларацию. Когда он прочитал, что казни под властью Добровольческой армии стали повседневным явлением, Фёдоров прервал его, сказав, что не позволит критиковать Добровольческую армию и что делегаты должны свести свои замечания к вопросам, которые находятся в компетенции комиссии. На этом моменте делегаты от рабочих посовещались и решили покинуть зал заседаний, если у них не будет возможности зачитать свою декларацию. Фёдоров отверг этот ультиматум, и рабочие покинули Ростов в тот же день. Так закончилось сотрудничество социалистов — лидеров рабочего движения с Добровольческой армией.

Каждая из сторон, естественно, винила другую. Деникин увидел в поведении лидеров рабочего класса влияние Москвы, что было, конечно, абсурдным утверждением. Югпроф винил Добровольческую армию в целом и Фёдорова в частности. Его резолюция от 18 сентября указывала, что даже во времена царизма рабочим позволялось высказаться. Представители местных профсоюзных организаций единодушно одобряли поведение делегатов.

После провала этого эксперимента с сотрудничеством репрессии, направленные на организации рабочего класса, стали более жестокими, чем когда-либо. Лидерам профсоюзов пришлось идти по узкой тропе; они осуждали обе стороны Гражданской войны. Они боролись с репрессиями белых и в то же время отмежевывались от большевиков, чье правление описывали как антидемократическую диктатуру.

Рабочему движению, страдавшему от репрессий и упадка морального духа, также угрожал раскол: большое число последователей привлекало движение, которое организовал инженер К. Ф. Кирста. В 1905 году Кирста был лидером социал-лейбористов, достаточно видным, чтобы оказаться в тюрьме за свою деятельность. После освобождения он отошел от политики до 1919 года, когда он начал пропагандировать идеологию, радикально отличающуюся от убеждений своего юношества. Его посылом был мир между классами. Он отвергал забастовки как оружие и, конечно, выражал резкую враждебность по отношению к большевикам. 3 сентября 1919 года он основал «Организацию за объединение всех рабочих профсоюзов» в Киеве, а неделю спустя начал печатать газету «Путь рабочего».

Органы власти Добровольческой армии в полной мере оценили усилия Кирсты. Драгомиров, на тот момент военный губернатор Киева, принял его 4 октября и сказал ему, что его деятельность произвела в высшей степени благоприятное впечатление на генеральный штаб. Армия помогала ему разными способами: он получал субсидии на издание своей газеты, а его организационному комитету было позволено забрать здания и печатный станок, конфискованный у рабочих-социалистов. Что важнее всего, армия уполномочила его обменивать для рабочих советские деньги. Возможность составлять списки рабочих для получения денег была мощным инструментом агитации.

Поддержка белых властей отчасти объясняет быстрый рост движения Кирсты. Через месяц после основания организационного комитета у Кирсты было девять тысяч последователей в Киеве, что составляло примерно одну пятую всего рабочего населения города. Советские историки утверждают, что Кирста находил поддержку в основном на маленьких фабриках среди, по их мнению, наименее политически сознательной части пролетариата. Агенты «Азбуки», напротив, сообщали, что Кирста нашел большинство своих последователей на крупнейших предприятиях, особенно среди рабочих-железнодорожников, металлистов и работников водного транспорта. Их интересное и, возможно, частично верное объяснение этого явления состояло в том, что на маленьких предприятиях в непропорционально больших количествах работали евреи, которые оставались безразличны к лозунгам Кирсты из-за неискоренимой враждебности к Добровольческой армии. Еще один агент «Азбуки» считал источником притягательности Кирсты разочарованность рабочих во всех идеологиях. Агенты «Азбуки», осознавая значимость вклада Кирсты, демонстрировали невысокое мнение о его личных качествах. Они сообщали о своих подозрениях относительно теневых финансовых сделок и предупреждали генеральный штаб, что рабочие вскоре могут разочароваться в подобном лидере.