Питер Кенез - Полная история Белого движения

Действительно, крах этого движения был таким же неожиданным, как и его взлет. Кирста так и не получил значительной поддержки за пределами Киева, возможно потому, что у него не было времени ее организовать. В крупных промышленных центрах, Харькове и на Донце, профсоюзы прочно контролировали лидеры-социалисты. Даже в Киеве мощь Кирсты по большей части зависела от денег Добровольческой армии. Как только рабочие поняли, что правление Добровольческой армии долго не продержится, они покинули недавно созданную организацию. Когда Красная армия подошла к Киеву, Кирста надеялся мобилизовать рабочих на помощь по обороне города. Это была исключительно неудачная попытка. На его призыв откликнулась только горстка человек, и он вряд ли мог бы сформировать даже роту. После того как большевики заняли город, движение исчезло без следа. Кирста бежал в Одессу, где попытался повторить свой организационный успех. На этот раз, однако, ситуация ему не благоприятствовала. Рабочие больше не верили в возможность победы Добровольческой армии.

Гражданская война на Юге России обычно рассматривается как борьба между бедными и богатыми, между теми, кто враждебно относился к дореволюционному режиму, и теми, кому в старой России было в основном комфортно. Эта картина в некоторой степени ошибочна; действительность была более сложной. Армии красных состояли по большей части из крестьян, возглавляемых бывшими царскими офицерами, которые, в свою очередь, находились под контролем большевиков. Но армии белых, также возглавляемые бывшими царскими генералами, в основном состояли из особой группы россиян и украинцев — казаков. Значения вклада казаков в Белое дело нельзя недооценивать; без участия казаков ни на одной из стадий конфликта армии Деникина долго бы не выстояли. Осенью 1919 года, когда в Добровольческую армию были призваны тысячи украинских и российских крестьян, она все-таки на 50–65 % состояла из казаков.

Казаки были прекрасными бойцами и ненавидели большевиков, которые угрожали их многовековым привилегиям. Это сочетание военных навыков и политических убеждений часто позволяло белым побеждать численно превосходящего врага. Однако у казаков была ограниченная точка зрения на Гражданскую войну. С начала борьбы и до ее конца казаки и офицеры сражались за разные цели и исповедовали разные идеологии, так что их сотрудничество всегда было условным и проблемным.

Перед белыми и красными стояли непохожие задачи. Большевики пытались навязать порядок нежелающему населению и старались принудить к сражениям тех, кто этого не хотел. Белые тоже пытались это сделать, но им также приходилось добиваться компромиссов между уже существующими движениями. Большевики сформировали Красную армию, которая состояла из более-менее надежных частей различной военной ценности. У белых, напротив, едва ли были какие-нибудь силы, которые они могли бы считать полностью собственными. Армия донских казаков была просто союзником, подчинявшимся Деникину для достижения конкретных целей, иногда выполнявшим приказы, а иногда игнорировавшим их. У Кубани не было независимой армии, но политики требовали ее со все возрастающей настойчивостью. Свобода действий Деникина была жестко ограничена тем, чего хотели казаки и что они отказались бы делать.

Антибольшевистское движение в среде казаков предшествовало созданию Добровольческой армии. Алексеев, Корнилов и Деникин приехали в Новочеркасск в конце 1917 года, потому что казаки, которые бросили вызов Временному правительству, оказали сопротивление и большевикам. Нигде больше в России не смогли бы генералы найти безопасного укрытия. Когда победы красных вынудили молодую Добровольческую армию оставить Дон, она двинулась еще в одно казачье войско, Кубанское, где ожидала хорошего приема. Объединение с армией кубанских казаков спасло небольшую группку деморализованных и побежденных офицеров от исчезновения. Вскоре военная ситуация улучшилась. Но даже в мае 1918 года, когда атаман Краснов по своим собственным причинам попытался убедить Деникина двинуться на Царицын и основать свою базу на российской, а не на казацкой, территории, Деникин отверг эту идею. Он боялся, что его армия казаков не последует за ним, и понимал, что не сможет создать силу сравнимой военной значимости из российских крестьян. Это была наиболее серьезная слабость Белого движения: его лидеры не верили, что российский народ готов сражаться с советским режимом. Эта нехватка веры, которая, возможно, была оправданна, объясняет чрезвычайную и деструктивную зависимость Деникина от его союзников-казаков.

Казаки трех войск Юга — Донского, Кубанского и Терского — сталкивались с разными противниками и разными экономическими и политическими проблемами. Но у них было намного больше общего, чем отличного. Они нападали на правление Добровольческой армии, особенно Особое совещание, как реакционное. Они осуждали политические меры Деникина как реставрационистские и заявляли, что старый режим не может и не должен быть восстановлен. Подобной критике легко сочувствовать. Можно также восхищаться традицией самоуправления среди казаков и их гордостью за собственный образ жизни. Они были богаче и лучше образованы, чем другие российские крестьяне. Но в их позиции был существенный недостаток: их комфортный образ жизни основывался на эксплуатации тех крестьян, которые переехали из других губерний относительно недавно, иногородних. Нежелание казаков делиться своим богатством и властью с обитателями их же богатых краев сделало их торжественные заявления о демократии, автономии и самоуправлении пустыми. И действительно, они обратили оружие против большевиков, чтобы защитить свои феодальные земельные привилегии от соседей. Чтобы оправдать себя в собственных глазах, они породили притянутый за уши национализм, основанный на мифическом прошлом. Это сочетание национализма, веры в военную доблесть и антимонархизма сделало их особенно уязвимыми для современных правых идеологий. Не может быть случайностью то, что Германия во Второй мировой войне достигла в России наибольшего успеха в призыве именно среди казаков и что донской атаман Краснов и генерал Шкуро, герой Кубани, оба закончили жизнь, сражаясь на стороне Гитлера.

То, что серые кардиналы политики делали в провинциальных городах Екатеринодаре, Новочеркасске и Владикавказе, имело значение далеко за пределами казачьих войск. Они во многом определили будущее Белого движения.

Кубань была центром антибольшевистского Юга. Кубанские казаки составляли основу Добровольческой армии, а щедрая земля этого района кормила движение. Хотя Корнилов и Алексеев основали свою организацию на Дону, именно на Кубани она набрала силу, а Екатеринодар оставался местом генерального штаба, или Ставки, вплоть до лета 1919 года.