Питер Кенез - Полная история Белого движения

Когда Врангель предложил свои услуги, Деникин был впечатлен и дал ему важный пост в командовании. Врангель хорошо сражался, но даже в первые недели пребывания в армии отличался высокомерным поведением. На военных советах он постоянно требовал подкрепления, большей доли поставок и признания. Его невозможно было убедить, что ситуация на других участках фронта также критическая и что другим командирам также приходится воевать без подкрепления и в условиях недостаточного снабжения. Многие из коллег-офицеров были возмущены его поведением и приобрели устойчивую неприязнь к нему. Его стиль привлекал одних и отталкивал других; у него были верные последователи и заклятые враги, но ни один из тех, кто его знал, не оставался к нему безразличным.

Кажется, что Деникин до некоторой степени благоговел перед этим эффектным и в высшей степени уверенным в себе аристократом, потому что он давал ему один важный пост командования за другим. Когда Деникин получил звание главнокомандующего Вооруженных сил Южной России в январе 1919 года, он хотел назначить на самую важную командную должность, лидера реорганизованной Добровольческой армии, своего друга генерала И. П. Романовского. Романовский обдумывал это предложение один день, но решил остаться начальником штаба Деникина. Тогда выбор Деникина пал на Врангеля. Это было необычное решение, поскольку Врангель был еще относительно непроверенным и был ни в коем случае не близок к главнокомандующему. Некоторые из старших офицеров, такие как генерал Казанович, опытный ветеран Ледяного похода, настолько тяжело переживали это назначение, что в знак протеста ушли в отставку.

Постепенно Врангель начал критиковать каждое крупное политическое и военное решение Деникина, его тон становился все более и более враждебным и оскорбительным. Споры двух лидеров скоро стали известны всем. Консерваторы, монархисты и офицеры гвардии, которым не нравились многие из политических мер Деникина, сплотились вокруг Врангеля. Деникин терпел нарушение Врангелем субординации частично из-за собственной слабости, а частично из страха, что смещение генерала оттолкнет консервативное крыло движения. Его бессильная и навязчивая ненависть к Врангелю постоянно росла и осталась с ним до конца его дней.

Пагубная деятельность Врангеля подорвала доверие к авторитету Деникина и таким образом нанесла вред движению, но другие генералы, которых терпел Деникин, также принесли антибольшевизму дурную репутацию. Май-Маевский был коррумпированным алкоголиком, Слащёв — наркоманом, Покровский — садистом, а Шкуро — лишь немногим лучше бандита. Деникин, конечно, знал о злоупотреблениях своих подчиненных и взывал к ним, но безуспешно. Он не осмеливался отстранить их, потому что ему были нужны способные лидеры и потому что такие люди, как Май-Маевский, Покровский и Шкуро, покупали горячую преданность своих солдат за счет того, что позволяли мародерствовать. Деникин боялся, что войска просто не будут повиноваться новым лидерам. В конечном итоге антибольшевистское движение заплатило высокую цену за малодушие Деникина.

Генералы показывали дурной пример, и от солдат нельзя было ожидать, чтобы они отказались от грабежей; Деникин выпускал один неэффективный приказ за другим. Кроме того, солдатам мало платили, и они не получали снабжения из штаб-квартиры; ожидалось, что они сами прокормят себя за счет населения — примитивная система поставок, которая поощряла мародерство, поскольку отличить законное реквизирование от грабежа было трудно. Такое поведение не только отталкивало крестьян, но и подрывало дисциплину в армии. Иногда мобильность войск была ограничена, потому что солдаты не могли унести добычу. В этом отношении особенно выделялись казаки, потому что для них мародерство было чем-то вроде традиции, но все части были в той или иной степени виноваты.

Главной причиной упадка дисциплины в армии во второй половине 1919 года было то, что новобранцы-крестьяне не имели желания сражаться и не воспринимали Белое дело как свое собственное. Лидеры Добровольческой армии слишком мало делали для идеологической обработки солдат; у белых не было эквивалента структуры политических комиссаров. Главным агентством по подбору персонала была сама армия. Когда белые занимали город, они давали оружие новобранцам-крестьянам и через короткое время, без идеологической или военной подготовки, посылали их в бой. Даже военнопленные, которых принудили сменить сторону, не получали никакой идеологической переподготовки. Только несколько православных священников, которые сопровождали солдат, пыталось включить борьбу в более широкую идеологическую основу. Генералы игнорировали идеологическое воздействие, потому что продолжали мыслить в привычных военных терминах. Они ненавидели большевиков и наивно полагали, что их отношение разделяют все. Для их традиций и менталитета было чуждым объяснять солдатам цель войны и причины для того, чтобы сражаться.

В течение 1918 года Деникин осуществлял осторожную стратегию. Он был намерен избегать преждевременного столкновения с основными силами Красной армии и придавал первостепенное значение обеспечению безопасности тыловых частей. На основе этих соображений в мае 1918 года он отверг предложение Краснова атаковать Царицын и вместо этого решил основать безопасную базу для своей армии на Кубани. Даже после успеха второй Кубанской кампании Добровольческая армия не двинулась на север, а начала полную очистку Северного Кавказа от большевиков.

Задача потребовала нескольких месяцев. Местные большевики обладали численным превосходством, но в этом отдаленном регионе, у которого было плохое сообщение с остальной частью Советской России, реформы Троцкого не были осуществлены. Коммунистические политические организации функционировали с трудом, а Красная армия Северного Кавказа, которая в октябре 1918 года стала 11-й армией, страдала от худших проявлений хаоса. В изнурительной 28-дневной битве за Ставрополь в октябре и ноябре красные потерпели поражение.

Неподалеку на Тереке большевики были более успешны. В ноябре 12-я Красная армия победила казаков, которые сражались независимо от Добровольческой армии. Эта победа подняла боевой дух большевиков, укрепила их позиции на Каспийском море и позволила им перебросить некоторые части из 12-й в 11-ю армию.

В первой половине декабря примерно три четверти Добровольческой армии были развернуты на Северном Кавказе. Линия фронта тянулась от Владикавказа на юге до реки Маныч на севере. В районе минеральных вод, вокруг Владикавказа, у генерала Ляхова было десять тысяч солдат; в центре фронта у двух корпусов Добровольческой армии под командованием генералов Врангеля и Казановича было тринадцать тысяч; на севере генерал Станкевич с двумя или тремя тысячами человек защищал сообщение с донскими казаками. Даже в это время 11-я Красная армия имела огромное численное превосходство. Против 25 тысяч белых у них было свыше 70 тысяч человек. Однако их армия имела слишком большой размер и быстро разваливалась.