Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Этим влиятельным ходатаем за русских эмигрантов стал один из лидеров швейцарских социал-демократов, государственный советник Роберт Гримм, которому в тот момент померещилось, что впереди его ждут лавры миротворца — человека, который приведет Европу к долгожданному миру, отправив в Россию сторонников мира. Он 10 (23) марта встретился по этому поводу с немецким посланником в Швейцарии бароном Гизбертом фон Ромбергом.

А 8 (21) марта посланник Германии в Копенгагене Ульрих фон Брокдорф-Ранцау информировал МИД о своих переговорах с Александром (Израилем) Львовичем Гельфандом (Парвусом), яркой звездой на фоне многочисленных в то время международных авантюристов и организаторов революционного процесса. Родившийся в местечке под Минском, он окончил гимназию в Одессе и Базельский университет. Свободно говоривший на пяти языках и равнодушный к национальным и религиозным «предрассудкам», он переехал в Германию, где связался с социал-демократами. В революции 1905 года Гельфанд играл вместе с Троцким видную роль в Петербургском Совете, за что был сослан в Сибирь, откуда сбежал и снова объявился в Германии, где развил бизнес в качестве издателя, литературного и театрального агента. Начало войны застало его в роли финансового советника турецкого правительства. В начале 1915 года он встретился с германским послом в Константинополе и ознакомил его с планом революции в России. Посол доложил по инстанции, и Гельфанда немедленно пригласили в Берлин. На немецкие деньги в Копенгагене Гельфанд создает настоящую транснациональную торговую империю, предлагавшую все, что не хватало воюющим державам и их исстрадавшемуся от дефицита населению.

Но в центре его политической паутины была неправительственная организация — Институт изучения социальных последствий войны, вокруг которого вилось много эмигрантской публики. Гельфанд вошел в историографию прежде всего как спонсор Ленина и большевиков. Возможно. Но до 1917 года деньги от Парвуса до Ленина если и доходили, то весьма опосредованными путями и в крайне незначительных размерах. При их единственной личной встрече в Цюрихе Ленин, по уверению очевидцев, подтвержденным и самим Парвусом, указал ему на дверь. В то же время остается фактом, что сподвижник Ленина Яков Ганецкий (Фюрстенберг) работал на фирме Гельфанда.

Итак, 8 марта 1917 года Брокдорф пишет в Берлин: «Д-р Гельфанд, с которым я обсуждал события в России, сказал, что, по его мнению, конфликт сейчас главным образом существует между умеренными либералами и социалистами. Он уверен, что последние возьмут верх. Д-р Гельфанд считает, что, как только амнистия для политзаключенных вступит в силу, появится возможность эффективной работы против Милюкова и Гучкова через прямые связи с социалистами».

Барон Ромберг 10 марта прислал из Берна главе германского МИДа телеграмму: как реагировать на то, что «находящиеся здесь видные революционеры желают вернуться в Россию через Германию». Артур Циммерман ответил немедленно: «Поскольку в наших интересах, чтобы влияние радикального крыла русских революционеров возобладало, мне кажется желательным разрешить революционерам этот транзит» [1161] Тайна Октябрьского переворота. Ленин и немецко-большевистский заговор. Документы, статьи, воспоминания. СПб., 2001. С. 302–303. .

Германия связывала с Лениным, да и другими пораженцами, которые вскоре последуют по его пути, действительно далеко идущие планы. Решение о пропуске через ее территорию принималось на уровне высшего дипломатического и военного руководства и было санкционировано самим кайзером. Цели были очевидны. Людендорф писал: «С военной точки зрения его проезд через Германию имел свое оправдание: Россия должна была рухнуть в пропасть. Но нашему правительству нужно было следить за тем, чтобы мы не погибли вместе с ней» [1162] Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914–1918. С. 513. . Николай поведал о разногласиях по этому поводу в Берлине. «Сначала немецкое Верховное командование было против, но затем дало свое согласие при условии, что Ленин и сопровождающие его лица во время поездки по Германии не будут иметь возможности заниматься какой бы то ни было агитацией. В соответствии с этим его участие в этом вопросе ограничилось тем, что органы контрразведки должны были сопровождать поезд, обеспечивая изоляцию Ленина и его спутников во время пересечения Германии» [1163] Николаи В. Тайные силы. С. 454–455. .

Высшее командование 12 (25) марта ответило в Берн: «Против транзита русских революционеров в специальном поезде с надежным эскортом оно не возражает». 13 (26) марта помощник статс-секретаря Буше инструктировал Ромберга: «Спецпоезд будет иметь военное сопровождение. Передача произойдет на пограничной станции Готмадинген или Линдау ответственным сотрудником консульства. Немедленно вышлите информацию о дате поездки и список имен. Информация должна быть здесь за четыре дня до пересечения границы. Генеральный штаб, скорее всего, не будет возражать против отдельных личностей. В любом случае обратный поезд в Швейцарию гарантирован» [1164] Тайна Октябрьского переворота. Ленин и немецко-большевистский заговор. С. 303, 304. .

Русские эмигранты еще не в курсе, что их судьба уже решается в Берлине. Мартов 15 (28) марта писал жене: «А сегодня в «Temps» телеграмма из Петербурга: «Банкиры передали Керенскому 5 миллионов франков, собранные ими для организации переезда эмигрантов. Начинаю думать, что не утопия моя идея: зафрахтовать пароход и из Англии быть доставленным под конвоем русского миноносца, что более или менее гарантирует от нападения. Обсуждаются и другие, более фантастические планы. Сейчас я займусь практическим выяснением». Не потребовалось много времени, чтобы выяснить, что английский маршрут закрыт. Ленин обращается к доверенному лицу в Стокгольме Ганецкому (член ЦК РСДРП еще с Лондонского съезда) с просьбой найти ему и Зиновьеву паспорта глухонемых шведов, и тот берется за дело с помощью ближайшего сподвижника Парвуса и германского разведчика Георга Скларца.

Но вот новая вводная, о которой Мартов сообщает 17 (30) марта: «Из России ничего не приходит: теперь ясно, что милюковская банда, дав полную свободу внутри, снаружи установила «кордон» хуже прежнего. Это злит чрезвычайно, тем более что сулит большие затруднения с поездкой в Россию. Уже есть вести, что англичане «фильтруют», пропуская одних соц. патриотов… Мы решили, напротив, все усилия направить на то, чтобы добиться соглашения о пропуске нас через Германию в обмен на немецких гражданских пленных. И, представь, при первых же неофициальных справках (через швейцарского министра) получился ответ, что Германия пропустит всех без разбора…