Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Милюков описывал конфигурацию власти в первом коалиционном правительстве: «Центральное ядро, получившее название «триумвирата», действительно держало в руках все руководство деятельностью «коалиции». Оба министра, военный и иностранный, входили по соглашению с союзниками; в качестве третьего к ним присоединился — наш к.-д. Некрасов, человек ловкий и гибкий, сумевший вовремя сблизиться и занять все возможные места при «любимце времени» — личного советчика, секретаря, информатора, посредника в сношениях с печатью, сочинителя проектов, заместителя, — словом быть всем и ничем, стать человеком необходимым. Ни слабый премьер, ни даже А. И. Коновалов, личный друг Керенского, в этот теснейший круг не входили» [1331] Милюков П. Н. Из тайников моей памяти. С. 929. . Все эти фигуры нам уже известны, так же как и новые министры: земледелия — Чернов, почт и телеграфов — Церетели, труда — Скобелев, министр продовольствия — Пешехонов.

Какие же новые политические фигуры всплыли в составе первого коалиционного правительства? По сути, только две. Первая — Павел Николаевич Переверзев, сменивший Керенского на посту министра юстиции. Он был уроженцем Курской губернии, окончил юрфак Петербургского университета, работал в министерстве юстиции, но затем стал известен как адвокат на громких политических процессах, включая и дело арестованных членов большевистской фракции IV Государственной думы. Авторитетный масон, Переверзев в феврале был назначен Керенским на пост прокурора Петроградской судебной палаты. «Среднего возраста и среднего роста, крепкого сложения, спокойно-уравновешенный, скупой на слова, с неизменной трубкой-носогрейкой, он производил впечатление надежного человека. Подчиненные по прокурорскому надзору относились к нему, в общем, с симпатией» [1332] Завадский С. В. На пути к революции: из архива моей памяти; на великом изломе: Отчет гражданина о пережитом в 1916–1917 годах. М., 2017. С. 217. , — характеризовал его Завадский. Для социалистов Переверзев был не совсем своим. Церетели писал, что «он никогда раньше не участвовал в политической работе и имел очень смутное представление о действительных настроениях советского большинства. К тому же он был человек очень импульсивный, и потому в целом ряде его шагов в качестве министра у него получались перебои и он отклонялся от линии поведения советской демократии то вправо, то влево» [1333] Церетели И. Кризис власти. С. 221. .

Вторая новая фигура — князь Дмитрий Иванович Шаховской. Он возглавил министерство государственного призрения. Рюрикович, внук декабриста, выпускник того же юридического факультета Петербургского университета, уездный предводитель дворянства в Ярославской губернии, секретарь фракции кадетов в I Государственной думе, масон.

А свежеиспеченные министры-социалисты 5 мая выступили перед торжественным собранием Петроградского Совета, где их ждала восторженная встреча.

— Не как пленники буржуазии идут они в правительство, а как представители мощного народного органа, посылающего их занять новую позицию на выдвинутых вперед окопах революции, — вещал Гоц.

Совет подавляющим большинством голосов принял резолюцию с выражением «полного доверия» новому правительству. «Демократия» призывалась оказать деятельную поддержку, «обеспечивающую ему всю полноту власти», устанавливался «принцип ответственности министров-социалистов перед Петроградским Советом впредь до создания всероссийского органа Советов» [1334] Войтинский В. С. 1917-й. Год поражений и побед. С. 113–114. . Таким образом, от формулы «поддержки постольку-поскольку» Совет перешел к новой формуле: «полного доверия и деятельной поддержки».

Новая правительственная декларация от 5 мая по соглашению с Исполкомом Совета включала в себя, наконец, хоть какие-то слова об экономике. «Решительно бороться с хозяйственной разрухой страны» предлагалось путем с помощью планомерного проведения «государственного и общественного контроля над производством, транспортом, обменом и распределением продуктов». Земельный вопрос должно было решить Учредительное собрание в русле «перехода земли в руки трудящихся». В стремлении к «пересмотру финансовой системы на демократических началах» правительство выступало за «усиление прямого обложения имущих классов (наследственный налог, обложение военной сверхприбыли, поимущественный налог и т. п.)» [1335] Шварц С. Материалы о развитии программ экономической политики в 1917–1918 годах // Фельштинский Ю. Г. Чернявский Г. И. Меньшевики в революции: Статьи и воспоминания социал-демократических деятелей. М., 2016. С. 333–334. . Дело даже в том, что не было понятно, как такая программа в принципе могла помочь экономике. В стране не существовало никого, кто мог бы ее претворить в жизнь в части установления контроля хоть над чем-то или сбора налогов.

А Петросовет предлагал идти еще дальше. Его Исполком принял резолюцию, которая уже ставила вопрос о носящем «всемерный, планомерный характер сознательном вмешательстве в народнохозяйственные и социальные отношения» с целью «планомерной организации народного хозяйства и труда», которая будет обеспечена «целостной системой мероприятий, проводимых под руководством объединенного государственного органа» [1336] Известия. 1917. 11 мая. № 63. . Идея Госплана была сформулирована. Стоит ли удивляться, что Ленин был почти доволен: «Программа прекрасна». Только для ее осуществления, считал он, нет иного пути, кроме «революционной дисциплины, революционных мер революционного класса, пролетариев и полупролетариев, перехода власти в руки этого класса» [1337] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 32. С. 74–76. .

Улучшилось ли качество работы Временного правительства в его коалиционном варианте? Определенно, нет. Половцову по долгу службы неоднократно приходилось бывать на встречах кабинета: «Что касается заседающей ныне во дворце коллегии, то, конечно, эти стены никогда не видели такого сборища. Некий весьма разумный человек, коему по должности приходится бывать в последние годы на заседаниях различных кабинетов, с ужасом говорит, что даже правительство Голицына, считавшееся всегда весьма слабым, не могло бы по бестолковости сравнится с нынешним кабинетом. Они, может быть, все прекрасные люди (за исключением, конечно, Чернова), но полное незнакомство с государственным механизмом соединяется в них с какой-то растерянностью» [1338] Половцов П. А. Дни затмения. Заметки Главнокомандующего Петроградского военного округа. М., 2016. С. 113–114. .

Смена правительства сопровождалась продолжением хозяйственной деградации. Известный обозреватель «Нового Времени» Ипполит Андреевич Гофштеттер в статье под названием «Социал-демократическая разруха» писал об отчете министров-социалистов перед Советом о первой неделе работы: «Министр почты и телеграфов Церетели в своей речи больше распространялся по вопросам общей политики и ни одним словом не обмолвился о состоянии своего непосредственного ведомства, пришедшего, как известно, в большой упадок. Не в меньшем распаде, чем почта, находится и наша промышленность… Промышленная разруха растет не по дням, а по часам, и в ближайшие дни ожидается прекращение около 20 проц. всех заводов и фабрик Петроградского района… Обыкновенно промышленные кризисы разрастаются при общем перепроизводстве, у нас же, напротив, заводы и фабрики вынуждены закрываться при наличности огромного недопроизводства почти всех продуктов общественного потребления» [1339] Новое время. 1917. 18 мая. № 14780. .