Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Тогда же было опубликовано написанное Кокошкиным «Обращение Временного правительства к стране», где кабинет призывал «с особой настойчивостью возобновить усилия, направленные на расширение состава путем привлечения к ответственной государственной работе представителей тех активных творческих сил, которые доселе не принимали прямого и непосредственного участия в управлении государством». Это было предложение эсерам и меньшевикам делегировать в правительство своих представителей. В тот же день князь Львов в письме Чхеидзе официально поставил перед Исполнительным комитетом вопрос о коалиции [1303] Войтинский В. С. 1917-й. Год поражений и побед. С. 112. .

27 апреля — день открытия Первой Думы в 1906 году. По этому случаю в Таврическом дворце было созвано собрание членов всех четырех Дум. Присутствовал весь официальный Петроград. Временное правительство в полном составе, послы союзных и нейтральных государств, Исполком Петроградского Совета, который занял прежнюю ложу Госсовета, члены Совета, разместившиеся на хорах для публики. Советские деятели были наиболее внимательными слушателями, подозревая думцев в стремлении покуситься на их власть.

Родзянко, занявший председательское кресло, выступил с программной речью, подчеркнув роль Думы в свержении старого режима и утверждении демократического строя. Князь Львов примирял стороны и примерял на Россию роль глобального лидера:

— Великая русская революция поистине чудесна в своем величавом, спокойном шествии. Чудесна в ней не фееричность переворота, не колоссальность сдвига, не сила и быстрота натиска, штурма власти, а самая сущность ее руководящей идеи… Душа русского народа оказалась мировой демократической душой по самой своей природе. Она готова не только слиться с демократией всего мира, но встать впереди ее и вести ее по пути развития человечества на великих началах свободы, равенства и братства [1304] Цит. по: Церетели И. Кризис власти. С. 52–53. .

Советских лидеров сильно насторожили две вещи в выступлениях правых политиков — Родичева, Шульгина, Гучкова: признание за Временным правительством всей полноты власти и призывы к войне до победы. Шульгин, помимо этого, обвинил Советы в установлении де-факто той диктатуры, к которой Ленин еще только призывает. А Гучков утверждал:

— Где есть ответственность, там должна быть власть [1305] Биржевые ведомости. Вечерний выпуск. 1917. 1 мая. № 16211. .

Церетели взял слово, чтобы поставить всех на место:

— Когда мы окидываем общим взглядом деятельность четырех Государственных дум, мы видим одну общую черту в их деятельности — их бессилие, их полную беспомощность в деле государственного строительства… Совет стоит за контроль действий правительства, потому что, являясь могучей демократической организацией, он выражает чаяния широких слоев населения, пролетариата, революционной армии и крестьянства…

Скобелев был еще менее склонен проявлять великодушие к Думе:

— Мавр совершил свою работу, мавр может уйти.

«Временное правительство по существу этого вопроса не расходилось с нами, но не пожелало сказать это Родзянко в такой брутальной форме», — заметил Церетели.

В тот день начались конкретные консультации о создании коалиционного правительства. «Звездная палата» Совета — в квартире Скобелева. «На этом совещании присутствовали социал-демократы Чхеидзе, Скобелев, Дан, Войтинский, Либер, Богданов, Гвоздев и я, — вспоминал Церетели. — Со стороны социалистов-революционеров были Гоц и Авксентьев… Значительное большинство фракции социалистов-революционеров было за участие в правительстве и предлагало социал-демократам голосовать в исполнительном комитете вместе с ними за коалицию. Председательствовавший на этом частном заседании Чхеидзе одним из первых взял слово, чтобы высказаться против участия в правительстве» [1306] Церетели И. Кризис власти. С. 56–57, 119, 71. . Но решительнее всех против коалиции, по свидетельству Войтинского, восставал Церетели, считавший, что «этот шаг свяжет нас как во внешней, так и во внутренней политике и оттолкнет от нас народные массы [1307] Войтинский В. С. 1917-й. Год поражений и побед. С. 112–113. .

Керенский — однозначно за коалицию, выступает с ультиматумом, на сей раз в отношении собственной партии: он уйдет из правительства, если эсеры не захотят поддержать политику коалиции [1308] Церетели И. Кризис власти. С. 63. . В социалистических массах в целом идея вхождения социалистов в правительство встретила поддержку. «Если хорошо, что Керенский — министр, то шесть Керенских — еще лучше» [1309] Троцкий Л. Д. История русской революции. Т. 1. С. 350–351. . Но следует заметить, что против вхождения социалистов в правительство высказались Московский, Тифлисский, Одесский, Екатеринбургский, Нижегородский, Тверской Советы. В партии кадетов ее фракция в Московской гордуме во главе с Николаем Ивановичем Астровым выступала за коалицию. Однако «Речь», издаваемая Милюковым, предостерегала от «коалиционных иллюзий».

Не было разногласий по вопросу о коалиции только в партии большевиков. Ленин быстро разглядел замысел: «Капиталисты, наилучше организованные, наиболее опытные в делах классовой борьбы и политики, научились быстрее других. Видя, что положение правительства неудержимо, они прибегли к приему, который в течение целого ряда десятилетий после 1848 года практиковался капиталистами других стран для одурачения, разделения и обессиления рабочих. Этот прием — так называемое «коалиционное», т. е. соединенное из буржуазии и перебежчиков социализма, общее министерство» [1310] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 63. .

Обращение Львова об образовании коалиции Исполком Совета обсуждал 29 апреля. Войтинский вспоминал: «Прения были беспорядочные. Привычные группировки внутри Комитета перепутались. Против коалиции возражали, с одной стороны, Церетели, с другой стороны — большевики и интернационалисты. Церетели оспаривал целесообразность коалиции с точки зрения обороны и политики мира. Большевики громили коалицию как перенесение на русскую почву «шейдемановщины» [1311] Войтинский В. С. 1917-й. Год побед и поражений. С. 113. . При голосовании голоса разбились почти поровну: 23 или 24 против коалиции, 22 — «за» при 8 воздержавшихся.

После собрания Каменев и Сталин подошли к Церетели:

— Я рад принятому решению, — сказал Каменев, — но признайтесь, что это не было демократическое, свободное от морального давления верхушки волеизъявление большинства.

— Возможно, это и так, — ответил Церетели. — А все же мне кажется, что больше всего принятое решение огорчает не наших сторонников, а сторонников «Правды», которая с нетерпением ждет нашего вхождения в правительство.