Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

А что же большевики? Благоразумно отсидевшись вместе с другими большевистскими лидерами по домам, Ленин 22 апреля увел свои силы с улиц. Полагаю, в те дни он не собирался брать власть. Ленин впервые испытывал ее на прочность. «Правда» 23 апреля помещает его статью с оценкой событий: «Организация нашей партии, сплочение пролетарских сил оказались явно недостаточны в дни кризиса. Лозунги момента: 1) разъяснение пролетарской линии и пролетарского пути к окончанию войны; 2) критика мелкобуржуазной политики доверия и соглашательства с правительством капиталистов; 3) пропаганда и агитация от группы к группе среди каждого полка, на каждом заводе, особенно среди самой отсталой массы, прислуги, чернорабочих и т. п., ибо особенно на них пыталась в дни кризиса опереться буржуазия; 4) организация, организация и еще раз организация пролетариата; на каждом заводе, в каждом районе, в каждом квартале» [1293] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 31. С. 320. .

А годом позже на VII съезде партии Ленин позволит себе большую откровенность: «Массы учились задачам революции из собственного опыта борьбы. События 20–21 апреля — своеобразное сочетание демонстрации с чем-то вроде вооруженного восстания. Этого было достаточно для падения буржуазного правительства» [1294] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 3. . Действительно, правительство как «буржуазное» (кадетско-октябристское) вскоре перестало существовать.

Апрельский кризис, дохнувший угрозой гражданской войны, стал важнейшим водоразделом в истории революции. Суть перемены удачно сформулировали меньшевики Дмитрий Иосифович Заславский и Владимир Абрамович Канторович: «Появляется два языка, два жаргона, два миропонимания. Революция на распутье: открывается дорога направо — к военной диктатуре, налево — к диктатуре класса» [1295] Заславский Д. О., Канторович В. А. Хроника Февральской революции. Т. 1. Пг., 1924. С. 230. . Выбор пути в решающей степени зависел от Совета, который проявил себя как единственная реальная власть. Его не устраивали оба сценария, хотя угроза справа представлялась тогда более актуальной, чем угроза слева. Чтобы избежать этой развилки, Исполком Совета вступает в полосу компромиссов, одним из которых стала идея коалиционного правительства. Лозунг вхождения социалистов в состав правительства начинает овладевать умами.

Но в таком правительстве уже не могло быть Милюкова. Сам он писал, что 21 апреля к 5 часам дня текст его разъяснений по ноте союзникам «был обсужден в правительстве, предварительно показан Церетели и им одобрен. 22 апреля Временное правительство разъяснило, что «нота министра иностранных дел была предметом тщательного обсуждения Временного правительства, причем текст ее принят единогласно…» Выражение о «решительной победе над врагами имеет в виду достижение тех задач, которые поставлены декларацией 27 марта», а «под упоминавшимися в ноте «санкциями и гарантиями» прочного мира Временное правительство подразумевало ограничение вооружений, международные трибуналы и проч.» [1296] Милюков П. Н. История второй русской революции. С. 84.

Но статус-кво многих не устраивает. Тома записал в дневнике высказанную при встрече с ним мысль Керенского о необходимости создания в правительстве «внутреннего кабинета», который занимался бы военными и внешнеполитическими вопросами [1297] Тютюкин С. В. Александр Керенский. С. 149. . Открывая вечером 21 апреля новое совещание правительства с Исполком Петросовета премьер Львов ставит вопрос ребром:

— За последнее время правительство вообще взято под подозрение. Мы должны знать, годимся ли мы для нашего ответственного поста в данное время. Если нет, то мы для блага родины готовы сложить свои полномочия, уступив место другим.

Для Милюкова сама постановка вопроса совершенно неприемлема: «Здесь ставился кабинетный вопрос. Поставить его — значило уже стать на точку зрения Совета и признать министерство ответственным перед органом «революционной демократии…» [1298] Милюков П. Н. История второй русской революции. С. 88, 89.

Для лидеров же Совета неприемлем сам Милюков, который вспоминал: «В заседании 21 апреля я узнал, что моя личная судьба уже окончательно решена. В. Чернов, опасный соперник Керенского по партии и роковой кандидат на пост министра земледелия, заявил, «со свойственными ему пошлыми ужимками, сладенькой улыбкой и кривляньями» (выражение Набокова), что «и он, и его друзья безгранично уважают П. Н. Милюкова, считают его участие во Временном правительстве необходимым, но что, по их мнению, он бы лучше мог развернуть свои таланты на любом другом посту, хотя бы в качестве министра народного просвещения» [1299] Милюков П. Н. Воспоминания. Т. 2. С. 316. . Керенский играет на обострение и тут же пишет заявление об отставке, сознавая, что принять ее кабинет не сможет.

23 апреля в Таврическом дворце собрались представители полковых и батальонных комитетов столичного гарнизона. Богданов настаивал на восстановлении отношений с правительством, удовлетворившись его разъяснениями по ноте Милюкова. «Но, несмотря на весь авторитет, каким пользовался в глазах этого собрания Исполнительный комитет, большинство ораторов высказалось за желательность замены прежней политики политикой прямого участия в правительстве, — писал Церетели. — …Со всех концов страны и с фронта, от армейских организаций и от крестьянских Советов и комитетов стали стекаться в Исполнительный комитет телеграммы и письма, выражавшие пожелание об образовании коалиционного правительства» [1300] Церетели И. Кризис власти. С. 45. .

Нажим на Милюкова усилился. Гучков свидетельствовал: «Керенский и Терещенко взяли на себя инициативу и самым резким образом напали на… всю роль Милюкова в составе Временного правительства. Я его поддерживал… Остальные молчали либо критиковали Милюкова, его политику. Особенно резко нападал Терещенко» [1301] А. И. Гучков рассказывает… // Вопросы истории. 1991. № 11. С. 192–193. . 24 апреля Керенский поведал Исполкому Совета о своей возможной отставке, планах создания «внутреннего кабинета» и желательности вхождения социалистов в состав Временного правительства.

Официально правительственный кризис вышел в публичную плоскость 26 апреля. Керенский, продолжая играть на обострение, опубликовал в газетах свое письмо в ЦК партии эсеров, в Совет рабочих и солдатских депутатов и во Временный комитет Государственной думы, в котором заявлял, что отныне «представители трудовой демократии могут брать на себя бремя власти лишь по непосредственному избранию и формальному уполномочию тех организаций, к которым они принадлежат», и что в ожидании решения органов демократии, к которым он обращался, он хоть и подал в отставку, но «будет нести до конца тяжесть физического исполнения обязанностей». Этим письмом, писал Милюков, «вопрос о способе создания нового правительства ставился на новую почву» [1302] Милюков П. Н. История второй русской революции. С. 91. .