Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем
- Название:Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Эксмо
- Год:2017
- ISBN:978-5-0408-8568-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем краткое содержание
В новой книге Вячеслава Никонова вы узнаете, каким образом за восемь месяцев на развалинах великой евразийской державы в разгар мировой войны в октябре 1917 года возникло государство Советов под руководством крошечной партии большевиков, предложившей альтернативу всей предыдущей истории человечества.
Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Завадский откровенничал: «Следователям наша работа была нелегка: одно — отправляться от факта, имеющего, по видимости, необходимые признаки преступления, и совсем другое — искать в делопроизводственных бумагах, не найдется ли какого-либо уголовно наказуемого деяния» [417] Завадский С. В. На пути к революции. С. 227, 233.
. Константин Иванович Глобачев, бывший начальник Петроградского охранного отделения, которого тоже допрашивала комиссия, делился впечатлениями: «Следователями комиссии были большей частью старые участковые следователи или лица прокурорского надзора из левых, ставших верными слугами новой власти. Из всех этих допросов видно было одно: комиссия желала напасть на какие-либо злоупотребления, не находила их, бродила в потемках, а потому хваталась буквально за все» [418] Глобачев К. И. Правда о русской революции. Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения. М., 2009. С. 156.
.
ЧСК создавала некоторый «демократический фон» для планировавшихся громких политических процессов, желательно над императорской четой. Но «все попытки, правда, вялые и бессистемные, изобличить царя и царицу в государственном преступлении оказались покушением с негодными средствами» [419] Завадский С. В. На пути к революции. С. 252.
. Максимум, что удастся обнаружить, — неразбериху в управлении и растрату со стороны отдельных должностных лиц. Да и то в пределах действовавшего законодательства. Поэтому постепенно ЧСК переключится на отчет для Учредительного собрания на тему опасностей монархического правления.
Функции судебных палат были Керенским сужены, а окружных судов расширены. Постановлением Временного правительства от 4 мая мировые суды вводились дополнительно в 33 губерниях. Принципиальным новшеством стало создание судов по административным делам (чего давно добивались либералы): в каждый уезд назначался административный судья, рассматривавший конфликты между государственными учреждениями и другими организациями» [420] Административно-территориальное устройство России. История и современность. С. 165.
.
Как писал Таганцев, «среди судей было немало таких, которые представляли для нового министерства, с его точки зрения, нежелательными, даже вредными. Что-нибудь поделать с ними ввиду их несменяемости министерство не могло. Тогда Керенский и его сотрудники решили временно упразднить несменяемость… Казалось совершенно невероятным, чтобы новое либеральное министерство провело ту меру, о которой раньше говорили лишь крайне правые… Было созвано двухдневное совещание старших представителей прокуроров судебных палат и высших членов министерства под председательством Керенского, который проект поддержал. На совещании за проект высказались 2–3 участника: «Он был, таким образом, похоронен, и судебная несменяемость была сохранена» [421] Таганцев Н. Н. Из моих воспоминаний. С. 248, 249.
.
Но только формально. Завадский возмущался: «Новый министр, несомненно, негодовавший на Щегловитова за увольнение судей без прошения или по вынужденному прошению, сам начал поступать так же». Керенский в массовом порядке менял старорежимных судей и прокуроров, назначая на их место своих коллег и знакомых из адвокатской среды. Над судьями в Российской империи стоял высший дисциплинарный суд, который формировался самой судейской корпорацией. Щегловитова в свое время дружно поносили за то, что он назначал в него судей своей властью. «А что же сделал Керенский? Да то же самое, что делал и Щегловитов: даже не остановился на мысли, что суд над судьями не есть суд, если составляется волею администратора, и в судьи для сущей своей властью и волей назначал тех, кого почитал годным для этого, не справляясь с мнением о том самих судей, хотя бы только сенаторов кассационных департаментов. Опять получился суд, по моему выражению, с «наведенными людьми» [422] Завадский С. В. На пути к революции. С. 192–194, 196–198.
.
Стало ли правосудие более качественным и справедливым? Стоит заметить, что лично Керенский, отдавая приказы об арестах и содержании под стражей, обходился вообще без каких-либо судебных решений. «За первые революционные дни хватали все кому не лень, набралось арестованных тысяч более пяти, несравненно с тем, что сидело при царе, и не хватало тюремного фонда, брали под арестантов манежи, кинематографы, гимназии, ресторан Палкина, караульное помещение для кавалергардов, Царскосельский лицей. Где успели нары устроить, а то и на полу, без матрасов, без белья, лишь кому из дому принесут, и уборных не хватало… Все содержались без всякой санкции прокурора, даже без регистрации, без классификации, арестованные и упрятанные кем попало, — и к этим пленникам революции жест великодушия предстояло сделать опять-таки революционному министру» [423] Солженицын А. И. Наконец-то революция: Из «Красного Колеса». М. — Екатеринбург, 2008. С. 563–564.
.
Завадский подтверждал: «Целый ряд деятелей старого режима разных степеней и даже одна фрейлина содержались под стражей без постановления о том судебной власти и без предъявления каких-либо обвинений… Аресты производились без попытки сослаться на какой-либо закон, и до моего сведения не доходило, чтобы столичная прокуратура возбуждала вопрос об освобождении незаконно лишенных свободы. И сам Керенский, так возмущавшийся прежним бесправием, числил арестантов за собой, как за министром юстиции, — случай небывалый во все время существования нового (ныне уже покойного) суда в России». «Я тогда же высказал свое недоумение, как министр юстиции может держать людей под стражей без формального основания. И на это получил ответ, который и сделал для меня памятным весь разговор:
— Да, я держу их под стражею не как министр юстиции, а на правах Марата» [424] Завадский С. В. На пути к революции. С. 188–189, 209.
.
«Новый режим обновленной России вдохнул свежие струи и в казематы Петропавловской крепости. Нынешние узники не ощущают мести политических врагов своих. Не прошло и двух дней, как одному из самых решительных приверженцев старой власти А. Д. Протопопову дано было свидание с супругой, а помнится, что заточенным революционерам годами не разрешалось видеться с близкими» [425] Биржевые ведомости. Вечерний выпуск. 1917. 18 марта. № 16143.
, — умилялась либеральная пресса. Арестованным так не казалось.
Условия содержания заключенных (в том числе и лиц, которым не предъявлялись обвинения) если и изменились, то в худшую сторону. Бывшему дворцовому коменданту Владимиру Николаевичу Воейкову «было объявлено, что мы как тяжкие государственные преступники перед народом не должны пользоваться никаким комфортом и никакими поблажками, потому питание наше надо приравнять к питанию солдат, а наши постельные принадлежности отобрать… Одежду должны мы были иметь только верхнюю на случай, когда нас будут вызывать в приемную и выводить на прогулки; в остальное время было предписано носить тюремное белье. Туалетные принадлежности приказано было отобрать… Благодаря этим мерам я очутился на железной койке, на негнущейся поверхности которой выступали 102 заклепки; на них лежал тюфяк из парусины, набиты сеном или соломой, толщиной в два пальца. Ложась спать, я боками чувствовал каждую заклепку. Подушку изображал тонкий грязненький и притом очень вонючий предмет квадратного вида, набитый чем-то вроде перьев. Затем была одна простыня и давно сносившееся байковое одеяло. Носильное белье состояло из бумажной рваной рубашки, рваных подштанников и белых нитяных носков… Если прибавить к этому запрещение бриться и стричься, станет ясно, что мы своей внешностью должны были мало отличаться от патентованных каторжан» [426] Воейков В. Н. С царем и без царя: Воспоминания последнего дворцового коменданта Государя императора Николая II. М., 1995. С. 302–303.
.
Интервал:
Закладка: