Ирина Рудычева - Французская империя и республика

Решение проблемы деколонизации, наряду с экономическим и социальным преобразованием Франции, восстановлением ее независимости и обороны, было включено де Голлем в число его первоочередных и жизненно важных задач на посту президента. Опыт 50-х гг., когда Французская колониальная империя потеряла Индокитай, Марокко, Тунис, и особенно трагические события алжирской войны окончательно убедили его в неизбежности полного краха колониализма. Являясь выразителем передовых по тому времени тенденций французской буржуазной политической мысли, де Голль поначалу видел только один путь сохранения влияния и позиций Франции в ее владениях — отказ от прежних военно-административных методов их эксплуатации и переход к более современной, более тонкой неоколониалистской стратегии. Другими словами, как отмечал российский политический деятель Олег Игнатов, предстояло «демонтировать остатки колониальной системы, фактически сохранявшей во Франции элементы «имперского» фискального и товарного уклада и отделявшей страну от общеевропейского окружения». А что же, по мнению де Голля, предстояло сделать после такого демонтажа?

Прежде всего необходимо было создать условия для сохранения бывших колоний, ставших теперь уже независимыми государствами, в зоне влияния Франции. Президент считал, что основой отношений с получившими независимость странами Азии и Африки должно было стать экономическое сотрудничество и укрепление морального авторитета Франции как страны, готовой поддержать волю любого народа на самоопределение. Главным инструментом для этого может служить заключение взаимовыгодных договоров. Вот лишь несколько примеров таких отношений, приведенных Е. А. Долматовой: «Экономический механизм сотрудничества («зона франка») охватывал и страны Индокитая, в частности Камбоджу, Лаос и Южный Вьетнам. Гвинея вскоре после обретения независимости выразила желание присоединиться к политике франко-африканского сотрудничества и в 1961–1963 годах заключила соглашения о культурном и техническом сотрудничестве с Пятой республикой. Кроме того, в 1962–1964 годах французское правительство подписало ряд аналогичных соглашений о сотрудничестве с франкоязычными странами Африки, ранее не входившими в состав Французской колониальной империи, в частности с Руандой и Бурунди. Они также касались вопросов технического, культурного, экономического сотрудничества и воздушного сообщения. В итоге за 1960–1964 годы Пятая республика заключила более 100 договоров с африканскими странами. Все эти соглашения представляли собой стройную систему связей Франции с экс-колониями и франкоязычными странами Африки».

Такое сотрудничество, несомненно, принесло Франции немало выгоды. Позитивно оценивая его, историк отмечала: «В результате французским правительством во главе с президентом был создан продуманный механизм, который вроде бы отвечал потребностям африканских стран в финансовой помощи, обороне, развитии промышленности и образования, но в то же время позволял Франции и лично де Голлю, как главе Пятой республики, сохранить достаточно жесткий контроль над их экономикой и политикой… Как и прежде, Франция была привилегированным торговым партнером этих стран, единственным поставщиком вооружений. Метрополия имела право на добычу полезных ископаемых на территории своих бывших заморских владений, содержала там свои войска и военные базы, тем самым сохранив Африку в сфере своего влияния и своих первостепенных стратегических интересов. При этом Франция вмешивалась во внутренние дела африканских государств, поддерживая тот или иной политический режим, и отстаивала свои интересы, выступая на заседаниях ООН от имени стран Франко-африканского сообщества».

Еще одним важнейшим шагом, сделанным де Голлем в области деколонизации, стало проведение политики культурных связей между франкоговорящими государствами и территориями. Сотрудничество по линии франкофонии [35] С 1968 г. термин «франкофония» употребляется в значении «сообщество, состоящее из народов, говорящих на французском языке». фактически началось с сентября 1965 г., после того как в бельгийском городе Намюре состоялся первый месячник французского языка. «В 1966–1967 годах были созданы Ассоциация франкоязычной солидарности, Международная ассоциация франкоязычных парламентариев, Ассоциация франкоязычной молодежи. При этом денежные средства, выделяемые по линии «франкофонии» в 1960-е годы, постоянно увеличивались. Так, Ассоциация полностью или частично франкоязычных университетов, в которой участвовали Алжир, Марокко и Тунис, получала финансовую помощь со стороны французских властей в размере: 10 тыс. франков в 1965 году, 15 тыс. франков в 1969 году, 30 тыс. франков в 1970 году. При этом Шарль де Голль не ограничивал сферу приложения своих усилий экс-французскими колониями, он стремился вовлечь во франкофонное сообщество бывшие испанские, португальские и бельгийские колонии, в частности Бурунди и Руанду». И делал он это вовсе не из любви к лингвистике. По мнению А. И. Куприна, французский президент был убежден, что «франкофония в конечном счете станет политическим объединением». Так и случилось. Как отмечала Е. А. Долматова, «бывшие французские колонии, привыкшие использовать французский язык в административной и политической сферах деятельности, не смогли отказаться от его употребления и после обретения независимости, так как, несмотря на огромное количество разговорных национальных языков, малая толика из них имела письменность». Многие страны сделали французский своим государственным языком, а их лидеры всячески поддержали франкофонию. Так, первый президент Сенегала Л. С. Сенгор заявлял, что «на развалинах колониализма мы нашли этот удивительный инструмент — французский язык», а первый президент Туниса Х. Бургиба выступал за регулярные переговоры между франкофонными странами.

Таким образом, остается лишь согласиться с Е. А. Долматовой, которая считает, что Шарлю де Голлю с помощью франкофонии удалось не только «еще больше укрепить позиции французского языка в африканском регионе», но и сделать его «цементирующим фактором своей неоколониальной политики».

Наблюдая массовый подъем национально-освободительного движения в колониальных странах, де Голль вплоть до 1960 г. еще не был готов пойти на добровольный отказ от всего колониального «наследства». И только после пресловутого «года Африки» он пришел к необходимости «добровольно» предоставить колониям на Черном континенте независимость, не дожидаясь насильственного изгнания Франции из этого района. В своих мемуарах, опубликованных за месяц до смерти, де Шарль Голль отмечает, что пойти на этот шаг было нелегко «для человека моего возраста и формации», воспитанного на «подвигах» Бижо, де Бразза, Галлиени, Лиотэ и других «героев» французской колониальной истории. «Каким же моральным испытанием, — пишет де Голль, — было для меня отказаться от нашей власти, свернуть наши знамена, закрыть большую книгу нашей истории». Тем не менее основным жизненным правилом этого политика всегда было «видеть мир таким, как он есть», а реальность диктовала необходимость превентивной деколонизации; в противном случае Франция рисковала полностью и окончательно утратить свои позиции в бывших владениях. Де Голль был убежден, что он действует во имя подлинных интересов Франции. И действительно, эта превентивная деколонизация африканских владений в 1958–1960 гг. позволила де Голлю, используя методы и средства неоколониализма, сохранить свое «присутствие» в Тропической Африке, в определенной мере ощущаемое до сих пор.