Оксана Киянская - Декабристы

«Истина» же состояла в том, что Киселев и Пестель стали ближайшими сотрудниками. У начальника штаба и старшего адъютанта командующего оказалось много общих дел. Они оба были заинтересованы в том, чтобы 2-я армия оказалась надежной и боеспособной: неопытный в штабной работе, но честолюбивый и полный желания сделать карьеру Киселев стремился оправдать царское доверие, Пестелю же сильная армия была нужна для будущей революции.

Конечно, сейчас уже невозможно в полной мере восстановить все служебные связи и общие дела Пестеля и Киселева, но можно с уверенностью говорить, что главными в их совместной армейской деятельности были три сферы: реформаторская, учебная и военно-полицейская.

Армейская реформа постоянно занимала воображение Киселева, причем виделась ему как часть общегосударственных реформ. Но в начале 1820-х годов он еще не был тем, кем стал в 1840-х: политиком-реформатором, умевшим мыслить в масштабах страны. По меткому замечанию историка М. А. Давыдова, у Киселева во 2-й армии «очень быстро сложилась психология трудяги-службиста» {137} . «Я себя убью дьявольской военной работой; продолжаю только потому, что надеюсь привести всё в порядок и тогда отдохнуть», — писал Киселев Закревскому 13 июля 1819 года {138} .

Разбросанные по частным письмам и официальным рапортам отрывочные мысли о том, какой в идеале должна быть армия, Киселев не успевал привести в систему. Пестель стал основным помощником начальника штаба армии в деле разработки военной реформы. «Витгенштейнов адъютант» талантливо обосновывал практические начинания Киселева, теоретически «укрупнял» его идеи, формулировал задачи масштабных военных преобразований. В «декабристском» фонде ГАРФ сохранилось множество работ Пестеля на эту тему, наиболее известные из них — «Записка о составе войска» и «Записка о штабах»; такого же рода и упоминавшаяся выше обширная «Записка о государственном правлении» {139} .

В мае 1821 года при личной встрече с императором в Слониме начальник штаба армии подал ему «записки» «о военном устройстве и о тех предметах, которые требуют нового постановления»; можно с большой долей уверенности предположить, что главным их автором был именно Пестель. О том, что декабрист писал свои военно-теоретические работы, рассчитывая, что они попадут в руки царя, свидетельствует, например, близкий к Пестелю майор Н. И. Лорер {140} .

Эти «записки» постигла печальная участь: царь отдал их начальнику штаба 1-й армии И. И. Дибичу, который через несколько месяцев выдал их за свои собственные предложения. «Два года я сидел, думал, подал и вижу, что остался в дураках», — сетовал Киселев {141} .

Важной сферой совместной работы Пестеля и Киселева было улучшение боеспособности армии. Самым главным из дошедших до нас мероприятий такого рода стала организация учебного батальона при армейском штабе. «Недостаток однообразия, необходимого условия военного устройства, заставил обратиться к устройству при главной квартире сводного батальона, в который были взяты люди ото всех полков, пионерных батальонов и артиллерийских рот. Однообразно обученные и обмундированные в нем офицеры и нижние чины должны были, по возвращении в свои части, передавать другим все правила службы и таким образом доставлять войскам средство… обучаться однообразно» — так определял задачи этого батальона Заблоцкий-Десятовский {142} .

Дело было поставлено на широкую ногу: при батальоне были организованы школы для горнистов, барабанщиков и писарей, а также юнкерские и ланкастерские [2]. Командирам армейских частей разного уровня предписывалось составлять подобные учебные команды в своих подразделениях. Естественно, не все подчиненные Витгенштейна приветствовали это начинание, добавлявшее им немало хлопот. В частности, резко против выступал генерал Рудзевич {143} . Но всё же победа осталась за Киселевым. Он очень гордился этим своим начинанием и писал Закревскому, что в деле организации батальона «всё стремится к усердию к достижению дела» {144} .

Немало сил на это положил и Пестель. Он, в частности, составил весьма понравившийся Киселеву приказ о создании батальона и сам принимал участие в обучении солдат. В своих записках адъютант командующего многократно теоретически обосновывал важность такого рода учебных заведений для армии, в его библиотеке присутствовали всякого рода пособия для рекрутских и ланкастерских школ {145} .

Но самым важным полем совместной деятельности Киселева и Пестеля оказалась не военная реформа и не организация учебного батальона. Много сил и времени они отдали тому, чтобы поставить на должный уровень полицейскую службу в армии.

«Полиция в армии необходима», «дух времени заставляет усиливать часть сию», — писал Киселев Закревскому {146} . Для реализации своего замысла начальник штаба армии вместе с корпусным командиром генерал-лейтенантом И. В. Сабанеевым составил и подал по команде особый проект об учреждении тайной полиции. Проект был отклонен, но в июле 1821 года Киселев организовал такую полицию на свой страх и риск, без согласования с высшим командованием. «Тайные розыски» сразу же стали приносить свои плоды: полиция «много обнаружила обстоятельств, чрез которые лица и дела представились в настоящем виде» {147} .

Составленное в 1823 году под руководством Киселева новое «Положение об учреждении при 2 армии высшей полиции» поразительным образом перекликается с размышлениями Пестеля, изложенными в сочиненной в начале 1820-х годов «Записке о государственном правлении» {148} . Правда, если Киселев планировал подобный орган лишь для 2-й армии, то Пестель, называвший тайную полицию Вышним Благочинием, — для всей России. Как и в случае с военными реформами, Пестель теоретически обосновывал, укрупнял идеи шефа.

Высшая армейская полиция должна существовать «в непроницаемой тайне», действия ее необходимо «поставить в совершенную неизвестность от тех лиц, над коими она обязана иметь свой надзор», гласит киселевское «Положение».

«Вышнее Благочиние требует непроницаемой тьмы»; необходимость же соблюдения тайны в данном случае «происходит от усилий зловредных людей содержать свои намерения и деяния в самой глубокой тайне, для открытия которой надлежит употребить подобное же средство, состоящее в тайных розысках», — утверждал Пестель {149} .

Согласно «Положению», действиями полиции руководит директор, который «состоит в главном штабе армии под собственным распоряжением главнокомандующего» и исполняет свои функции с помощью специально организованной канцелярии, действующей в «строжайшей тайне». Пестель же поручает Вышнее Благочиние «единственно государственному главе сего приказа, который может оное устраивать посредством канцелярии, особенно для сего предмета при нем находящейся»; «образование канцелярии по сей части должно непременно зависеть от обстоятельств, совершенно быть предоставлено главе и никому не быть известным, кроме ему одному и верховной власти» {150} .