Оксана Киянская - Декабристы

Для Блудова этот документ, предназначенный для публикации в открытой печати, — отнюдь не первый опыт публицистического оформления императорской идеологии. В ночь на 15 декабря именно Блудову (по рекомендации Н. М. Карамзина) император поручил написать первое правительственное сообщение о событиях на Сенатской площади.

Изучая это сообщение, А. Г. Готовцева пришла к выводу: уже в нем интуитивно нащупана некая пропагандистская схема, которая потом станет краеугольным камнем официальной концепции развития тайных обществ. По ее мнению, суть схемы Блудова такова: «…откровенно врать было невозможно, но и говорить всю правду тоже не следовало. Информацию нужно было давать, но преподносить ее следовало только в официальной трактовке, никаких иных толкований не допускающей. Истинные масштабы заговора, как и политические лозунги заговорщиков, следовало, по возможности, скрывать. Нужно было также проводить постоянную градацию участников, не забывая при этом выделять группу “заблудших”, которым обязательно следовало декларировать “прощение”. И, конечно же, венцом этой схемы становился постулат о “преданности” русских людей “законной монархии”. При этом незыблемым было и право Николая I на занятие престола» {14} 14 Готовцева А. Г Официальная пресса о декабристах: этапы формирования правительственной версии // Вiсник Чернiгiвьского державного педагогiчного унiверситету. Чернiгiв, 2006. Вип. 33. С. 77. .

Впоследствии Блудов по заданию царя написал еще ряд публицистических текстов, где эту схему успешно развил.

В «Донесении» же схема Блудова причудливо переплелась со схемой Пестеля. Во-первых, «Донесение» утвердило хронологическую канву движения: Союз спасения — Союз благоденствия — Северное и Южное общества — восстания в Петербурге и на юге. Во-вторых, вслед за Пестелем и Блудовым и современники, и историки повторяли и повторяют тезис, что движение декабристов было практически полностью идеологическим. О конституционных проектах в основном тексте «Донесения» не говорится, но в примечаниях утверждается: «Один проект Конституции написан Никитою Муравьевым. Он предполагал монархию, но оставляя императорскую власть весьма ограниченную… Другая конституция, с именем “Русской Правды” и совершенно в духе республиканском, есть сочинение Пестеля» {15} 15 ВД. Т. 17. С. 35. .

Окончательно формируя концепцию возникновения и развития тайных обществ, автор «Донесения Следственной комиссии», конечно, несколько лукавил: ни из республиканских убеждений Пестеля, ни из конституционно-монархических воззрений Никиты Муравьева восстание на Сенатской площади напрямую не вытекало. Михаил Лунин иронически писал: «Достаточно, кажется, заметить, что заговор не длится десять лет сряду; что заговорщики не занимаются сочинением книг, дабы действовать словом и торжествовать убеждением… История народов всех времен не представляет сему примера» {16} 16 Лунин М. С. Письма из Сибири. М., 1988. С. 74. . Но этого лукавства советские историки не поняли: большинство из них сводили «революционную тактику» декабристов именно к идеологии.

Еще один тезис «Донесения», практически без изменений воспринятый советской исторической наукой, — тезис о цареубийстве как составной части декабристской тактики. Описывая в подробностях все, даже случайные, разговоры на эту тему, пересказ которых был почерпнут в основном из показаний Пестеля, автор «Донесения» старался представить членов общества «злодеями», оправдать в глазах общественности тяжелые приговоры, в том числе и смертную казнь, и дать возможность царю отделить, наконец, овец от козлищ — «заблудших» и «непричастных» от «вожаков» и «зачинщиков».

Историки же, декабристам сочувствовавшие, видели в цареубийственных проектах показатель «революционной зрелости» заговорщиков. Схема Пестеля—Блудова в итоге вошла не только в историографию, но и в школьные учебники по истории.

Движение декабристов — составная часть общественного движения в России начала XIX века. Идеология тайных обществ декабристов не представляла собой ничего уникального. Александровская эпоха — это время повального увлечения идеями конституционализма. Причем первенство в постановке перед русским обществом вопроса о конституции принадлежит отнюдь не декабристам, а императору Александру I, в 1815 году даровавшему конституцию Польше и планировавшему дать ее России. Конституции — более или менее радикальные — создавали не только Пестель и Муравьев. О необходимости конституции и отмены крепостного права говорили такие знаменитые сановники, как Николай Новосильцев (который в 1818 году по поручению Александра I написал «Уставную грамоту Российской империи», а три года спустя вместе с Михаилом Воронцовым и Александром Меншиковым разработал проект отмены крепостного права), Алексей Аракчеев (который в 1818 году составил проект крестьянской реформы, предусматривавший постепенную отмену крепостного права), Павел Киселев, Николай Репнин и многие другие.

С точки зрения организационных форм декабристские союзы тоже были вполне традиционны. Согласно сведениям, приведенным историком В. М. Боковой, в России первой трети XIX века существовало 160 общественных объединений {17} 17 См.: Бокова В. М. Эпоха тайных обществ: Русские общественные объединения первой трети XIX в. М., 2003. С. 624—628. . Причем в данном случае Россия не была исключением — мода на тайные общества захватила всю Европу. Подобные организации создавались с различными целями, но наиболее распространенными были общества политические. Российские участники таких обществ занимались в основном разговорами о необходимости перемен, обсуждали либеральные идеи царя, писали проекты всякого рода преобразований.

Тайные общества, в которых состояли те исторические деятели, которых мы сегодня называем декабристами, не были исключением. Деятельность их также сводилась к более или менее либеральным разговорам о необходимости реформ. Но, несмотря на радикализм этих разговоров, никакой реальной опасности для власти они не представляли и практически не были связаны с последующими вооруженными выступлениями. Далеко не все члены Союза спасения, Союза благоденствия, Северного и Южного обществ участвовали в вооруженных восстаниях 1825–1826 годов, и далеко не все участники этих восстаний состояли в обществах.

В России начала XIX столетия общественная жизнь строилась отнюдь не вокруг общественных объединений, а вокруг армии: большая часть молодых дворян были офицерами, армия была единственным для дворянина способом сделать быструю карьеру. Офицеры, тем более прошедшие Отечественную войну и Заграничные походы, были наиболее социально активным слоем населения. Поэтому не случайно вся конкретная работа по организации русской революции шла не в тайных обществах, а именно в армии. Документы свидетельствуют: армейский заговор начала века был большой и разветвленный, и у заговорщиков имелись неплохие шансы взять власть в России. Причем в этом заговоре участвовали как декабристы (Пестель, Трубецкой, Алексей Юшневский, Сергей Волконский), так и те, кто в тайных обществах не состоял. Заговор был сконцентрирован вокруг влиятельных армейских генералов, командовавших значительными войсковыми соединениями: командующего 2-й армией генерала Петра Витгенштейна, начальника его штаба генерала Павла Киселева и командира 4-го пехотного корпуса генерала Алексея Щербатова. И именно следствием деятельности участников этого заговора стали две неудачные попытки произвести революцию в России.