Оксана Киянская - Декабристы

В Киеве активно действовали и масоны, не прекратившие свои собрания после императорского указа (1822) о запрещении масонских лож и тайных обществ. В Петербург постоянно шли доносы: «…существовавшая в Киеве масонская ложа не уничтожена, но переехала только из города в предместье Куреневку» {813} . Но местная администрация, проводившая по этому поводу следствие, ложу не обнаружила. «С того времени как последовало предписание о закрытии существовавшей здесь ложи, она тогда же прекратилась, и могущие быть общества уничтожились, особенных же тайных сборищ по предмету сему здесь в городе и в отдаленностях окрестных, принадлежащих к городу по его пространству, никаких совершенно не имеется» {814} , — отчитался Дуров губернатору.

Особенную тревогу высших должностных лиц империи вызывали жившие в Киеве и его окрестностях поляки — им априорно приписывались антироссийские настроения. Ковалеву и Дурову было поручено следить за ними. Однако и эта слежка ни к чему не привела. «Суждений вольных я не заметил, кои были предметом моего наблюдения», — рапортовал Дуров. Ковалев докладывал императору, что польские помещики «ведут себя скромно и осторожно, стараются даже показывать вид особенной к правительству преданности» {815} .

В начале 1820-х годов в Киеве можно было обнаружить не только корчемников, масонов, азартных игроков и неблагонадежных поляков. Город стал излюбленным местом встреч участников антиправительственного заговора. На «контрактах» проходили «съезды» руководителей Южного общества. Кроме того, в 30 верстах от Киева, в уездном городе Василькове, был расквартирован полковой штаб Черниговского пехотного полка. Это был и центр Васильковской управы Южного общества, руководимой подполковником Сергеем Муравьевым-Апостолом, командиром одного из батальонов Черниговского полка.

О Сергее Муравьеве-Апостоле никто и никогда не говорил плохо. Исключая правительственную переписку о восстании Черниговского полка, где Муравьева официально именуют «злодеем», «гнусным мятежником» и «главарем злоумышленной шайки», ни одно из документальных свидетельств того времени не ставит под сомнение личную честь вождя южного восстания, его мужество и бескорыстие.

Аристократ, в чьих жилах текла кровь трех славянских народов: сербского, украинского и русского, — сын сенатора и потомок гетмана Украины, Сергей Муравьев вместе со старшим братом Матвеем учился в Париже, в частном закрытом пансионе. Романтический ореол окружает его с самых первых лет жизни. Современник вспоминал: император Франции однажды посетил этот пансион и, «войдя в тот же класс, где сидел Муравьев, спросил: кто этот мальчик? И когда ему отвечали, что он русский, то Наполеон сказал: “Я побился бы об заклад, что это мой сын, потому что он так похож на меня”» {816} .

До тринадцати лет Сергей Муравьев не знал русского языка, а в 15 уже воевал против вчерашних учителей. Закончив войну семнадцатилетним штабс-капитаном, он имел три боевых ордена и наградную золотую шпагу. В 1816 году он стал одним из основателей Союза спасения — и все прожитые потом десять лет (исключая полгода следствия и суда) готовил себя к гражданскому подвигу во имя России. Восстание Черниговского полка — логическое завершение жизненного пути Муравьева; с этим соглашались большинство писавших о нем историков.

Муравьев-Апостол был в кругу будущих декабристов живой легендой. Переведенный на юг после «семеновской истории», в 1821–1825 годах он служил в городе Василькове Киевской губернии и в столицу не приезжал. Но практически в каждом следственном деле петербургских заговорщиков можно найти упоминание о Муравьеве. Мало кто из вступивших в тайное общество в последние пять лет его существования знал подполковника лично, но слышали о нем и за глаза уважали его почти все. И не случайно ни разу в жизни не видевший Муравьева-Апостола Рылеев именно с ним пытался связаться накануне 14 декабря, а после неудачи восстания на Сенатской площади хотел сообщить ему, «что нам изменили Трубецкой и Якубович» {817} .

«И я бы мог, как шут…» Один из пяти рисунков Пушкина, изображающих виселицу с казненными декабристами. Между 9 и 28 ноября 1826 г.

Император Николай I. В. Голике. 1843 (?) г.

Александр Христофорович Бенкендорф. Д. Доу. 1822 г.

Допросы шли в Комендантском доме Петропавловской крепости

Василий Васильевич Левашов. Д. Доу. Между 1823 и 1825 гг.

Александр Иванович Чернышев. Д. Доу. Между 1823 и 1825 гг.

Зал Комендантского дома, где заседала Следственная комиссия и был оглашен приговор участникам тайных обществ

Заседание Следственной комиссии. Рисунок В. Адлерберга или делопроизводителя А. Ивановского. 1826 г.

Камера в Петропавловской крепости. Рисунок 1825–1826 гг.

Рылеев (?) на допросе. Рисунок А. Ивановского (?). 1826 г.

Пестель на допросе. Рисунок А. Ивановского (?). 1826 г.

«Роспись государственным преступникам». 1826 г.

Предсмертное письмо Рылеева жене. 12 июля 1826 г.

Сон декабриста Волконского. К. Брюллов (?). 1840-е гг.

Вид Читы с острогом и домом коменданта . Акварель Н. Бестужева. Между 1828 и 1830 гг.