Оксана Киянская - Декабристы

В начале 1817 года, буквально через несколько дней после принятия устава, Пестель был вынужден покинуть Петербург. Витгенштейн получил назначение командовать расквартированным в Прибалтике 1-м пехотным корпусом со штабом в Митаве. Естественно, что с собой он увозил своего любимого адъютанта. Практически сразу же после отъезда Пестеля Союз спасения распался. Идея создания боевой, сплоченной организации с единым лидером провалилась.

На его руинах возникла вторая декабристская организация, Союз благоденствия. В создании ее уставного документа, знаменитой «Зеленой книги», Пестель участия не принимал. Идея второго союза состояла, как известно, в постепенной подготовке общественного мнения к принятию новых законов. Союз благоденствия представлял собой широкую, действовавшую почти открыто общественную организацию.

Единого лидера у нее не было. Руководил ею Коренной совет (использовались также названия Коренная управа, Коренная дума), состоявший из учредителей во главе с председателем, переизбираемым, согласно «Зеленой книге», ежемесячно. Блюститель (секретарь) общества менялся раз в год.

Эти новые формы деятельности тайного союза Пестель признал далеко не сразу и, даже формально согласившись с «Зеленой книгой», в практической деятельности по-прежнему руководствовался собственными представлениями о способах действия тайной организации.

К активной деятельности в тайном обществе он вернулся в 1818 году, когда вслед за Витгенштейном переехал из Митавы в Тульчин. Именно там он создал Тульчинскую управу Союза благоденствия. «Первый, водворивший преступный союз сей во 2-ой армии в начале 1818-го года, был Павел Пестель в год вступления графа Витгенштейна в начальствование 2-ю армиею и у которого Пестель был адъютантом», — утверждал на следствии Николай Комаров, до 1821 года состоявший членом этой управы {62} .

Через год сопредседателем управы стал капитан Гвардейского генерального штаба Иван Бурцов, адъютант начальника штаба 2-й армии Павла Киселева. «Я прежде полковника Бурцова (Бурцов стал полковником в 1822 году. — О. К.) находился в Тульчине и потому прежде его там действовал. По прибытии же Бурцова действовали мы вместе», — писал Пестель в показаниях {63} .

«В 1819 году узнал я от полковника Бурцова о существовании тайного общества и им был принят в члены оного», — показывал на следствии Юшневский {64} . Точная дата его принятия в заговор неизвестна, как и то, происходило ли оно в присутствии Пестеля.

В конце 1819 года, сопровождая Витгенштейна, Пестель приехал в Петербург. И практически сразу же начались известные «петербургские совещания» 1820 года. Пестель настоял на гласном обсуждении вопросов о будущем устройстве государства и судьбе монарха: впервые предложил после победы заговора установить в России республику, а также принять цареубийство как элемент революционной тактики. Многие из собравшихся идею республики приняли, однако голосовать за цареубийство отказались. Попытка «привить» тайному обществу радикальную программу, добиться превращения его в серьезную конспиративную организацию закончилась провалом. Союз благоденствия, подобно Союзу спасения, развалился, и всё закончилось в 1821 году его роспуском на съезде в Москве {65} .

Пестель на этот съезд не поехал. По свидетельству декабриста Ивана Якушкина, Бурцов, боясь, «что если Пестель поедет в Москву, то он своими резкими мнениями и своим упорством испортит там всё дело», отговорил его: «…так как два депутата их уже будут на этом съезде, то его присутствие там не необходимо, и что просившись в отпуск в Москву, где все знают, что у него нет ни родных и никакого особенного дела, он может навлечь на себя подозрение тульчинского начальства, а может быть, и московской полиции» {66} .

Решение съезда на самом деле было фиктивным: полиция внимательно следила за деятельностью заговорщиков, и надо было ввести ее в заблуждение. Кроме того, необходимо было отделаться как от многочисленных «попутчиков», так и от Пестеля — радикального сторонника республики и цареубийства.

Известие о роспуске организации привезли в Тульчин участвовавшие в работе съезда капитаны Бурцов и Комаров. Пестель не подчинился его решениям, и делегаты были вынуждены признать свое поражение.

Собственно, именно в этот момент настал звездный час Юшневского-заговорщика. Он решительно поддержал отказ Пестеля подчиниться постановлению съезда; в начале 1821 года, когда в Тульчине узнали о ликвидации Союза благоденствия, он проявил едва ли не ббльшую активность, чем сам Пестель. Очевидно, что расстаться с заговором означало для него изменить своим выстраданным идеям, а пойти на это он никак не мог.

Еще до того как Тульчинская управа принялась обсуждать постановление съезда, Юшневский предложил Пестелю воспользоваться ситуацией, чтобы укрепить ряды заговорщиков. Согласно показанию Пестеля, Юшневский собирался «представить» членам организации картину «опасностей и трудностей предприятия», «дабы испытать членов и удалить всех слабосердных». «Лучше их теперь от Союза при сем удобном случае удалить, нежели потом с ними возиться», — в этом Юшневский был уверен {67} .

Естественно, Пестель этот план поддержал. В марте 1821 года, собрав всех находившихся в Тульчине членов Союза благоденствия, он спросил: «…ужели собравшиеся в Москве члены имели право разрушать общество и согласны ли мы его продолжить?» — и услышал на второй вопрос единогласный утвердительный ответ. Затем Пестель, «объясняя подробно, что общество рушилось от несогласия в целях и средствах, положил необходимым определить оные и вследствие сего сказал, что для введения нового порядка вещей нужно необходимо» убийство императора Александра I, с чем тульчинские заговорщики согласились. (Во всяком случае, таким виделось начало этого исторического заседания князю А. П. Барятинскому, впоследствии одному из главных действующих лиц заговора на юге {68} .)

Слово взял Юшневский. По словам участника заседания А. А. Крюкова, он произнес «речь об опасности продолжения общества». Вполне в духе предварительной договоренности с Пестелем Юшневский говорил об «опасности такового соединения», советовал «не увлекаться мгновенным порывом самолюбия, но испытать внимательнее свои к тому силы и способности», добавив, что и сам желает взять время «на размышление» {69} .

Анализируя дошедшие до нас свидетельства об этой речи, М. К. Азадовский назвал ее «содокладом» к «докладу» Пестеля {70} . Это выступление оказало на собравшихся сильное впечатление. Юшневский к этому времени уже почти полтора года исполнял должность генерал-интенданта 2-й армии, его авторитет в глазах присутствующих был очень велик. Обнаружить перед ним трусость не желал никто, поэтому все участники собрания, кроме ушедших в самом начале Бурцова и Комарова, «не обинуясь, возгласили, что без дальнейших размышлений желают сохранить прежний состав» {71} .