Александр Гапоненко - Битва при Молодях. Неизвестные страницы русской истории

За поднявшимися вверх клубами густого белого дыма донские казаки незаметно подскакали к обозу и атаковали его. Казаки неслись вдоль дороги, кололи пиками и с плеча рубили саблями метавшихся между телег татар и турок. Об организованном сопротивлении никто из них и не помышлял.

Атаман Черкашенин взял Анастасию с собой, и она показывала казакам, где в обозе располагались подводы с продовольствием, где оружие, где порох и свинец, а где драгоценности и одежды наложниц.

Атаман оставил «товарища» сына с охраной возле четырех телег, в которые казаки складывали собранные по обозу дорогие одежды, ткани, оружие, деньги, драгоценности. Охране он объявил, что это сестра воеводы Хворостинина и она назначается старшей по присмотру за захваченными трофеями. Мера эта была совсем не лишняя, поскольку казаки служили по найму, должны были делиться трофеями с царской казной, и не следовало вводить их в соблазн возможностью припрятать какие-либо ценности в степи, чтобы потом вернуться за ними.

Сам Михаил Черкашенин вместе с сыном и остальными казаками помчался вслед за успевшими сесть на коней и ускакать татарскими всадниками из числа охраны обоза. Однако, порубив тысячу-другую врагов, атаман дал команду остановиться и возвращаться обратно. Татары могли опомниться и ударить навстречу казаком, которых было раз в пять меньше, чем их преследователей.

Когда Анастасия, верхом на коне, находилась возле повозок с трофеями, мимо нее повели колонну пленных. В плен казаки брали только знатных воинов, которых можно было обменять потом на русский полон, да женщин, которых можно было взять себе в жены. Все остальные находили свое последнее пристанище среди высокой степной травы на берегу Оки.

Видеть недавних хозяев убитыми и поверженными княжне особой радости не доставляло, но она считала, что это справедливая расплата за те смерти, горе и разорение, которые они причинили русским людям.

Среди проходивших мимо пленников княжна увидела и Лейлу. Та ее не узнала в доспехах Фетаха. Анастасия не стала окликать свою бывшую подругу. «Лейла выбрала путь служения Аллаху, – подумала она. – Пусть он ее теперь и хранит. Она больше не относится к числу близких мне людей, как раньше».

Пленников-христиан, по обычаю тех времен, освобождали без всяких условий и помогали вернуться домой, снабжая продуктами питания, одеждой и даже деньгами.

Подъехал Данила. Усталый, весь в саже и запачканный кровью. Это была кровь множества врагов, которых он порубил во время сражения.

– Отец приказал отвезти захваченные в обозе драгоценности князю Воротынскому, – сказал он. – Заодно надо рассказать ему о том, как мы разгромили обоз и сколько вражин побили. Он сам с казаками пойдет рейдом по окрестностям – искать укрывшихся в траве пеших врагов.

Князь Воротынский к этому времени уже разбил лагерь возле Сенькиного брода. Он сидел на перевернутом деревянном ведре в принадлежащем когда-то Шардану шатре и диктовал главному полковому дьяку Давыдову реляцию о победе Ивану Васильевичу. Дьяк сидел на другом перевернутом ведре, а писал на бочке из-под питьевой воды. Вокруг бочки бодро ходил по кругу письменный голова, по-нынешнему – начальник штаба, молодой князь Данила Андреевич Ногтев-Суздальский, который должен был везти реляцию царю в Великий Новгород.

Воевода Большого полка уже устал диктовать, и когда стража доложила, что приехали посыльные от атамана Черкашенина, велел их пустить, чтобы чуть отвлечься.

Данила доложил Воротынскому о разгроме татарско-турецкого обоза и о привезенный казне. Воевода сразу приказал дьяку вписать эпизод разгрома обоза в письмо к царю.

– Ты, я понял, сын атамана Михаила Черкашенина, а кто твой молодой товарищ? – поинтересовался Воротынский у Данилы после того, как тот закончил свой рассказ.

– Я сестра князя Дмитрия Ивановича Хворостинина, – ответила Анастасия. – Мы вдвоем с Данилой сбежали из татарского полона. Сегодня я присматривала за казной, которую взяли во вражеском обозе.

– А есть в той казне вещи, которые можно послать царю в подарок по случаю победы? – спросил, прекративший накручивать версты вокруг бочки князь Ногтев.

– В подарок? – переспросила молодая княжна Хворостинина, – Там есть вышитые золотом одежды для наложниц, женские золотые кольца и браслеты, серьги с изумрудами, немного серебра в слитках. Мы все самое ценное привезли сюда.

Во время рассказа Анастасии Ногтев все косился на три лука, выглядывавших из саадаков, лежавших у ее ног, и на три сабли, торчавшие у Данилы из-за пояса, а потом спросил вкрадчивым голосом:

– Кстати, откуда у вас такое хорошее оружие?

– Оружие принадлежало хану Девлет-Гирею. Мы его завоевали в бою, – не без гордости вставил свое слово Данила.

Начальник штаба сразу отреагировал на это сообщение:

– Михаил Иванович, надо было бы царю ханское оружие передать в качестве трофеев! Вот бы Иван Васильевич обрадовался! Нет ничего позорнее для Девлет-Гирея, как потерять в бою оружие. Наш царь сможет хана этим долго попрекать, требовать каких-либо уступок.

Михаил Иванович задумался. Минут через пять он изрек:

– Как воевода Большого полка я вам приказываю ханское оружие сдать мне для передачи великому князю и царю московскому Ивану Васильевичу, в качестве подарка. Взамен я выдам вам из казны соответствующую сумму денег.

Данила положил перед воеводой на служившую столом бочку два ханских меча, Анастасия – два саадака. Одну саблю и один саадак они оставили себе, сказав, что они к хану никакого отношения не имеют. Воротынский не стал возражать, поскольку отсылать к царю целый арсенал не имело большого смысла.

– Данила, – попросил Иван Михайлович, – сопроводи юную княжну к ее брату. Он заслужил скорейшей встречи с ней. Дорогу вам к нему покажет гонец, которого мне недавно прислал Дмитрий Иванович.

Воротынский велел позвать спавшего неподалеку в кустах Петра.

После этого разговора воевода Большого полка закончил диктовать письмо и послал Ивану Васильевичу гонцов сообщить о победе над татарами.

Князь Ногтев и дьяк Давыдов поскакали с письмом и трофеями прямо в Великий Новгород. Они домчались до царя за четыре дня и сообщили ему о грандиозной победе русского оружия.

В качестве свидетельства этой победы посланцы вручили самодержцу ханское оружие, то самое, которое Воротынский отобрал у Данилы и Анастасии.

Одна сабля была плохо отмыта от татарской крови, а в саадаке не хватало стрелы с позолоченным наконечником. Но на эти мелочи при вручении подарков никто внимания не обратил. Подумали, что крымский хан сам рубил русские головы этой саблей и сам стрелял из этого лука.

Вместе с письмом и оружием Воротынский послал к царю плененного ханского военачальника Дивей-мурзу.