Владимир Ленин - К двадцатипятилетию первого съезда партии

[180]

истратить на покупку интересной и важной для него книги. И тѣмъ не менѣе русскiй рабочiй упорно и неутомимо работаетъ надъ своимъ умственнымъ развиыемъ, надъ раскрытiемъ своихъ глазъ на мiръ Божiй.

Что же хочетъ знать русскiй рабочiй, что для него наиболѣе важно и интересно? Конечно, ему интересно все, что делается вокругъ него, но важнее и нужнее всего — знать все, касающееся рабочаго класса. И рабочiй не можетъ не стремиться къ такому знанiю, потому что все кругомъ, всякая мелочь жизни рабочихъ наталкиваетъ его на вопросы, почему такъ дурно живется рабочимъ и такъ хорошо, ихъ хозяевамъ? Везде ли это такъ, и если въ другихъ странахъ рабочимъ живется лучше, то почему? Будетъ ли когда-нибудь время, когда рабочie будутъ вести вполне человеческую жизнь, будутъ имѣть время на отдыхъ, самообразованiе, развлеченiя? Такой рабочй, который стремится ответить себѣ на эти вопросы, скоро убедится, что другой дороги для улучшенiя жизни рабочих нѣтъ, кромѣ единодушной, упорной и стойкой борьбы соединившихся между собою рабочихъ противъ всѣхъ, кто ихъ угнетаетъ и давить. Вотъ такъ рабочiй, ищущiй знанiя, приходить къ тому же, на что другихъ рабочихъ толкаетъ сама жизнь, т.-е. къ борьбе за свои интересы. Разница только въ томъ, что для него, для такого сознательнаго рабочаго, вполне ясно, какъ нужно бороться, потому что онъ знаетъ, какъ въ другихъ странахъ победно боролись и борются наши товарищи, да и о борьбе русскихъ рабочихъ онъ знаетъ больше другихъ. Чемъ больше будетъ такихъ сознательныхъ рабочихъ, тѣмь успешнее будетъ борьба рабочихъ, тѣмъ скорее придетъ ихъ победа. Мы уже видели, какъ pyccкie paбoчie начинаютъ бороться даже въ глухихъ уголкахъ Россiи за свои права, мы видѣли, какъ широко разрастается русское рабочее движенie. Но вездѣ ли рабочie одинаково сознаютъ всю важность своей борьбы? Знаютъ ли они о сотняхъ тысячъ русскихъ рабочихъ, интересы которыхъ одинаковы съ ихъ интересами и которые, можетъ бьпь, в ту же минуту тоже борются за свои права? Знаютъ ли, на-конецъ, о миллшнахъ заграничныхъ товарищей, которые готовы протянуть руку своимъ русскимъ братьямъ? Къ несчастью, теперь такихъ вполне сознательныхъ рабочихъ немного, просто потому, что имъ негде найти ответы на эти вопросы.

[181]

У насъ въ Россiи правительство стоить на стороне фабрикантовъ и помещиковъ противъ рабочихъ (это уже видно изъ того, какъ оно усмиряетъ войсками стачки рабочихъ) и потому старается, чтобы рабочie подольше оставались въ темноте и не понимали, какъ имъ добиться лучшей жизни. Поэтому правительство запрещаетъ все те книжки, въ которыхъ разсказывается о положенiи рабочихъ и о необходимости имъ соединиться для дружной борьбы съ хозяевами. Поэтому такiя книжки не продаются открыто и достать ихъ довольно трудно, а между тѣмъ именно въ нихъ рабочie могутъ найти наиболѣе нужныя для нихъ знанiя, знанiя, научающая сознательно бороться за свои интересы. Вотъ для того, чтобы сообщать рабочимъ такое знанiе, мы и на-чинаемъ издавать рабочую газету для всѣхъ русскихъ рабочихъ, гдѣ бы они не жили. Мы думаемъ, что наша газета нужна теперь не только потому, что она будетъ разъяснять все вопросы, касающiеся рабочаго движенiя у насъ и заграницей, но и потому, что она будетъ о б ъ е д и н я т ь русскихъ рабочихъ. Русское рабочее движенiе теперь такъ выросло, что нужно подумать о постоянномъ общенiи русскихъ рабочихъ между собою, о взаимной поддержке ихъ въ борьбѣ, объ ихъ тесномъ братскомъ союзѣ. Вѣдь только соединившись въ одинъ могучiй союзъ, въ одну могучую, рабочую парию, pyccкie paбoчie победятъ фабрикантовъ и правительство. Эта рабочая пария представить такую силу, бороться съ которой никто не будетъ въ состоянiи, сопротивляться которой никто не посмѣетъ. Вотъ наша рабочая газета и будетъ содействовать такому великому дѣлу. Изъ нея русскiе рабочie вездѣ, даже въ самыхъ глухихъ уголкахъ Россiи, будутъ знать о жизни и борьбе своихъ товарищей, будутъ имѣть возможность поддерживать ихъ въ трудную минуту, могутъ сговориться о какой-нибудь общей стачке или другомъ средстве борьбы съ общимъ врагомъ. Если теперь, уже русскiе рабочie борются иной разъ очень успешно со своими могущественными врагами, теперь, когда они дѣйствуютъ разрозненно, и вступаютъ въ борьбу не вполне подготовленными, то какихъ препятствiй не преодолеютъ они, дружно соединившись и вооружившись тѣмъ знанiемъ, къ которому они такъ горячо стремятся? Наша газета постарается помочь тому, чтобы это счастливое время поскорее наступило.

[182]

Она постарается разъяснить, рабочимъ ихъ собственное положенiе, указать, что нужно сделать, чтобы измѣнить его, будетъ сообщать постоянно свѣдѣнiя о рабочемъ движенiи въ Россiи и заграницей, и всѣмъ этими будетъ соединять всѣхъ русскихъ рабочихъ для дружной, единодушной общей борьбы съ общими врагами. Всего этого, конечно, рабочie не найдутъ въ обыкновенныхъ газетахъ, потому что тамъ запрещено писать о несчастномъ положенщ рабочихъ и о способахъ, какъ это положенiе измѣнить. Вотъ почему рабочимъ необходима своя рабочая газета, которая бы говорила всю правду о положенiи рабочихъ, звала бы ихъ на борьбу и учила бороться. Наша «Рабочая Газета» и будетъ это дѣлать и тѣмъ съ своей стороны помогать великому дѣлу освобожденiя рабочаго класса.

Да здравствуетъ рабочее дѣло!

Да здравствуетъ освобожденie рабочаго класса!

П е т е р б у p г ъ. Апрѣль, 1897 года. Вѣроятно, очень многими читателями «Рабочей Газеты» известно о январской стачкѣ 15.000 петербургскихъ ткачей и прядильщиковъ. Они добивались, чтобы работать отъ 6-ти час. утра до 6-ти час. вечера съ полутора часами на обѣдъ, чтобы повысили расценки, чтобы по субботами кончали работу въ 2 часа, словомъ, добивались того же, что хотѣли завоевать у фабрикантовъ и правительства во время славной стачки лѣтомъ прошлаго года. Правительство такъ испугалось стачки, что въ самомъ ея началѣ, выставило вездѣ на фабрикахъ объявления такого содержанiя: съ 16-го апрѣля на всѣхъ ткацкихъ фабрикахъ будутъ работать только съ 6-ти ч. утра.до 7-ми час. вечера съ полутора час. на обѣдъ. Конечно, это было еще не то, чего хотѣли рабочie, такъ какъ все-таки рабочiй день для нихъ будетъ 11 съ половиною час. (не считая времени на обѣдъ), а не 10 с пол. час., какъ они требовали, однако же и такую уступку правительства и фабрнкантовъ можно смѣло назвать победой рабочихъ. Эти завоеванные свободные полтора-два часа дадутъ имъ возмож-

[183]

ность подумать о новой борьбѣ, придадутъ имъ бодрости и новыхъ силъ… Послѣ изданiя этого объявленiя стачка все-таки продолжалась, стачечники требовали, чтобъ сокращение рабочаго дня было введено сейчасъ же, а не съ 16 апреля, и при том, чтобы работать только съ 6-ти до 6-ти. На нѣкоторыхъ фабрикахъ рабочимъ сдѣлали неболыше уступки, повысили расценки (на старо-сампсонiевской мануфактурѣ и на фабрикѣ Гука), объявили, что работать отъ 6 до 7 будутъ не съ 16 апреля, а съ 1 апреля, а по субботамъ работа будетъ кончаться в 1 часъ дня (на фабрикѣ Паля). Почему же стачечвикамъ не удалось заставить правительство и фабрикантовъ окончательно покориться ихъ требован1ямъ? Дѣло въ томъ, что у нихъ не было достаточно денегъ, чтобы можно было здѣсь, въ Петербургѣ, зимой, въ январские морозы долго прожить безъ работы, а затѣмъ, и это самое главное, они не могли сговориться между собой: вѣдь всякiя собранiя рабочихъ у насъ въ Россiи запрещены.