Виктор Темушев - Русско-литовское пограничье. Гомельская земля в конце XV — первой половине XVI в.

Таким образом, последний правитель Стародубского княжества умер в 1518 г., а его выморочный удел был наконец ликвидирован и стал принадлежать непосредственно великому князю Московскому [286] Зимин А.А. Служилые князья в Русском государстве. С. 44; Он же. Формирование боярской аристократии в России. С. 138. По мнению В.Д. Назарова, князь Василий Семенович, не имевший мужского потомства, умер в конце 1517 — самом начале 1518 г. (Акты Русского государства 1505–1526 гг. М., 1975. С. 317). .

После этого в Гомеле появились московские наместники (Василий Пушкин, Федор Григорьевич Плещеев, князь Дмитрий Дмитриевич Щепин-Оболенский) [287] Пашкова Т.И . Местное управление в Русском государстве. С. 137. . Был сформирован Гомельский уезд.

Вероятно, только после ликвидации Стародубского княжества можно говорить о начале формирования Гомельского уезда. Тем не менее территория последнего, несомненно, стала определяться с момента включения в состав Московского великого княжества земель к западу от р. Сож.

Первые данные о территориях, присоединенных к Московскому великому княжеству в результате войны 1500–1503 гг. (среди них была и Гомельская волость), содержатся в перемирной грамоте 1503 г. [288] LM. Kn. 5. № 118.13. Р. 209–212. Документ отразил тот уровень достигнутого компромисса в результате проведенных в Москве переговоров, который позволил на время прекратить военные действия и удовлетвориться достигнутым или сохраненным. Поскольку основу конфронтации, безусловно, составляли территориальные интересы, главным содержанием перемирной грамоты явились списки владений, относящихся к литовской или московской стороне.

Прежде всего, состав владений и претензии на них у двух враждовавших государств отражался в титулах монархов [289] «…Мы, Алексанъдръ, Божъею м(и)л(о)стью, корол полскии и великии княз литовъскии, рускии, княжа пруское, жомоитскии и иныхъ, целовалъ есми крестъ к тобе, брату своему и тстю Иоанну, Божъею м(и)л(о)стью, г(о)с(по)д(а)ру всея Руси и великому князю володимерскому, и московъскому, и новгородскому, и псковъскому, и тферъскому, и югоръскому, и пермъскому, и болгаръскому…» (LM. Кн. 5. № 118.13. С. 211). , затем закреплялся за сторонами в форме обозначения тех городов с их регионами, относительно которых могли возникнуть претензии [290] С литовской стороны называются только те города, которые считались «русскими» и на которые в связи с этим мог претендовать «государь всея Руси». . На третьем уровне назывались города, их волости и владельцы, чьи земли были недавними приобретениями московской стороны. И наконец, четвертый уровень составляли некоторые списки волостей или даже сел, которые находились под непосредственным наблюдением и вниманием каждой стороны — как правило, они являлись пограничными.

Перечисление в грамотах ряда волостей и сел после обозначения городов отнюдь не преследовало цель дать схему всего административно-территориального деления. Основная масса волостей, а тем более сел оставалась вне поля зрения составителей грамот. В текст договора вводились лишь те населенные пункты, относительно которых у обеих сторон возникал какой-то интерес или обозначение которых имело какой-то иной смысл. После локализации на карте осознанно выделенных в грамотах волостей и сел оказывается, что все они находились в пограничной зоне и определяли, иначе говоря, своеобразным образом маркировали, линию границы.

Для большей части обозначенных в грамоте городов вообще не приводится ни одной волости или села. Как уже было замечено, особое внимание составители грамоты обращали лишь на те территориальные единицы, которые составляли и определяли пограничную зону. Так, в перечне волостей Смоленска, Витебска и Полоцка, которые оставались в литовской стороне, замечаем исключительно окраинные территории. Именно на них прежде всего могла претендовать московская сторона и даже, возможно, уже реально завладела ими в результате военных действий. Благодаря определению местоположения перечисленных в грамоте волостей можно наметить весь восточный смоленский рубеж с севера на юг и зафиксировать северное витебское и полоцкое пограничье.

Также и для московской стороны в грамоте 1503 г. были заявлены не только списки городов, но и, в некоторых случаях, давались развернутые перечни волостей и сел. Специфической особенностью «московской» части грамоты является то, что далеко не всегда в ней отмечались только те волости, чьи административные центры (города) находились уже в московской власти. Упоминаемые в грамоте 1503 г. волости, отнесенные к числу московских, можно разделить на четыре группы.

1. Волости с городом, к которому они тянули, переходящие, очевидно, в полном составе со своим центром под власть московского государя (Дорогобуж, Белое (Белый), Торопец). Перечень рядом с городом его волостей встречается в грамоте 1503 г. редко. Достаточно было обозначить только сам город с формулой «с волостьми», и становилось понятно, что к Москве отходила целиком вся его структура волостей и сел. Уточнение волостного состава того или иного города было связано, видимо, с его положением у самой границы. В таком случае исключались возможные утверждения литовской стороны об иной принадлежности территориальных единиц. Московские дипломаты сами активно пользовались таким приемом.

2. Волости, определенные в состав соседних административно-территориальных единиц, которые в полном составе переходили под власть Москвы. Так, кроме собственных волостей, к Торопцу прибавлялись и соседние, захваченные из Витебской земли (Велижская, Плавеецкая, Жижицкая, Озерская и Казариновская волости) [291] СИРИО. Т. 35. № 75. С. 395. . Очевидно, к Брянску и Стародубу были присоединены волости Карачев, Хотимль, Попова Гора, Мглин, Дроков. Карачев в свое время (во второй половине XIII — начале XV в.) был центром особого княжества, а три последние волости были отторгнуты от Мстиславского княжества, имевшего статус удела в составе ВКЛ.

3. Волости, оторванные от ВКЛ и под московской властью стянутые к новому центру (к городу или выделенному в качестве такового волостному центру). Из значительного числа смоленских волостей был создан Дорогобужский уезд [292] Pietkiewicz К. Wielkie Księstwo Litewskie pod rządami Aleksandra Jagiellończyka. Studiu nad dziejami państwa i społeczeństwa na przełomie XV i XVI wieku, Poznań, 1995. S. 60. . Известно, что в вотчине трокского воеводы Яна (Ивана) Гаштольда были волости Великое Поле и Мутишин [293] LM. Kn. 3. P. 46. Ян Гаштольд до 1440 г. был смоленским наместником (старостой) (Urzędnicy Wielkiego Księstwa Litewskiego: spisy. T. 4. S. 49). . Из них первая вошла в состав Дорогобужского уезда, а вторая вообще не была названа в грамоте 1503 г. Уже до 1500 г. Дорогобуж был выделен в отдельное от Смоленска наместничество (так же как Демена и Лучин Городок) [294] Urzędnicy Wielkiego Księstwa Litewskiego: spisy. T. 4. S. 7, 55. . Очевидно, это было сделано с целью формирования линии обороны на московской границе. В стадии формирования находились уезды Серпейска и Мосальска, бывшего удельного центра Карачевского княжества. Для них была предназначена большая масса волостей, в прошлом смоленских. Из части витебских волостей был сформирован отдельный уезд, в котором волостной центр Острые (Острее) по статусу был повышен до города.