Евгений Трефилов - Пугачев

Несмотря на постоянную нехватку денег, самозванец дарил некоторым своим приверженцам довольно значительные суммы. Например, Иван Бичагов, некогда сидевший с Пугачевым в казанском остроге, зимой 1774 года получил от него 12 рублей. Щедро был пожалован «амператором» и Хлопуша. На следствии он вспоминал, что уже в первые дни пребывания в повстанческом лагере Пугачев подарил ему семь рублей, «приказал купить на оные одежу» и велел приходить вновь, когда деньги закончатся. А в марте 1774 года Хлопуша получил от Пугачева аж 80 рублей. Довольно щедро был награжден по прибытии в пугачевский лагерь и Афанасий Перфильев — получил от самозванца «красной суконной кавтан да денег 13 рублев». Можно предположить, что и впоследствии Перфильев не был обделен милостями «царя». Впрочем, не менее важная персона, командир пугачевской гвардии Тимофей Мясников, за всё время пребывания у самозванца получил в придачу к такому же суконному красному кафтану лишь 14 рублей (по крайней мере, он уверял в этом дознавателей) [592] См.: Пугачевщина. Т. 2. С. 107, 188; Допрос пугачевского атамана А. Хлопуши. С. 165, 168; Сподвижники Пугачева свидетельствуют. С. 104; Показания командира пугачевской гвардии. С. 101. . В то же время «Петр Федорович» жаловал и некоторых других людей — достаточно вспомнить о подарках, сделанных накануне и во время «царской» свадьбы.

Так обстояло дело с жалованьем и подарками в главной пугачевской армии до ее первого разгрома весной 1774 года. Не прекратились подобные пожалования и в более позднее время, например летом того же года, когда деньги часто попадали в руки бунтовщиков. Так, 5 августа рядовые донские казаки, перешедшие в армию «третьего императора», получили по 12, а старшины «по 20 рублев» «медною российскою монетою». Бежавшие к самозванцу 22 августа хорунжие из полка донских казаков Василия Грекова «получили от него, злодея» по 15 рублей. А вот казакам, вступившим в армию самозванца в начале того же месяца в Саратове, дали всего по десять рублей. В это время Пугачев награждал и других новоявленных «подданных», например волжских калмыков, появившихся в его лагере под Царицыном тоже в августе 1774 года: их правителю Цендену-Дарже пожаловал «пятьдесят рублев да двум ево братьям по тритцати рублев да по кафтану красного сукна, а мурзам их ближним — по концу (отрезу? — Е. Т.) китайки», «а всему войску высыпал бочку медных денег». При этом самозванец не забывал награждать и тех, кто был с ним уже давно: одаривал сукнами и деньгами. Правда, остается неизвестным, насколько регулярными были подобные пожалования. Можно лишь предположить, что ввиду довольно большого количества денег и прочего награбленного добра в руках повстанцев «царские» подарки, по крайней мере ближайшим сподвижникам, были солидными [593] См.: Пугачевщина. Т. 2. С. 146, 152, 153, 190, 191, 218, 249; Дон и Нижнее Поволжье в период крестьянской войны 1773–1775 гг. С. 59, 60, 69, 84, 90–92, 108, 115, 120, 129, 138, 139, 141, 148, 149, 157, 158, 160, 162, 164,165, 178, 179,182, 183, 191,192, 204, 208, 209; Документы ставки Е. И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений. С. 354, 397; Емельян Пугачев на следствии. С. 116, 124, 196, 201, 203, 204, 207, 208, 210, 316, 407, 410, 414, 415. .

При этом Пугачев являл свою щедрость народу осыпанием его монетами. «Когда же самозванец, — вспоминал Тимофей Мясников, — из Берды отлучался на Яик или в другое какое место, то всякой раз пред своим отъездом проходил берденския улицы и собравшемуся своему войску на обе стороны бросая деньга медныя. И когда обратно оттуда приезжал, то также делывал»; и это не единственное свидетельство такого рода. Причем иногда деньги разбрасывал не сам Пугачев, а его сподвижники. 4 августа 1774 года подпоручик саранской инвалидной команды Иванов сообщил казанскому губернатору Брандту, что бунтовщики, разграбив местную «денежную казну», большую ее часть погрузили «подвод на двадцать», а «до-стальную» насыпали в мешки и «бросали избегшей из разных уездов черни» [594] См.: Пугачевщина. Т. 2. С. 190; Крестьянская война под предводительством Е. И. Пугачева в Чувашии. С. 317; Показания командира пугачевской гвардии. С. 101; РГАДА. Ф. 6. Д. 506. Л. 200 об. . (Интересно, что знаменитый предшественник Пугачева Стенька Разин также в свое время бросал деньги в толпу [595] См.: Стрейс Я. Указ. соч. С. 202; Записки иностранцев о восстании Степана Разина. С. 108. .)

Помимо награбленных денег, у повстанцев имелись и собственные медные монеты с портретом самозванца. Впрочем, возможно, что это был лишь шелег (вероятно, производное от шиллинга) — неходячая, наградная монета. В свое время ее образец находился в материалах пугачевского следственного дела. Ныне от нее остался лишь конверт с надписью: «В сей бумаге вложена злодейская монета». На одном из московских допросов в ноябре 1774 года монету показали самозванцу. Взглянув на нее, тот заявил, «что он никогда никаких манет с своею мерскою харею никому нигде делать не приказывал», при этом не без хвастовства добавил: «…а естли б я хотел, то б велел наделать и серебреных» [596] См.: Овчинников Р. В. Следствие и суд над Е. И. Пугачевым и его сподвижниками. С. 124–125; Емельян Пугачев на следствии. С. 220, 430. .

Жалованье, а порой и дополнительное денежное вознаграждение выплачивалось отдельным бунтовщикам и в тех повстанческих отрядах, которые не входили в состав главной пугачевской армии. В этой связи заслуживает внимания «ордер» от 5 апреля 1774 года, которым атаман Яицкого войска Никита Каргин повелевает атаману Гурьевского городка Евдокиму Струняшеву выдать казаку Ивану Горину сверх «пяти рублев», полагавшихся всем гурьевским повстанцам, еще три рубля за «верные услуги», которые, к сожалению, остались нам неизвестными, но можно предположить, что таковыми сочли доставку рапортов гурьевских повстанцев в Яиц-кий городок. Каргин надеялся, что, «видя таковое дело», и другие будут «ревность свою показывать», а уж «великий государь» их не забудет [597] См.: Документы ставки Е. И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений. С. 104, 106. . К сожалению, неведомо, как часто давали деньги гурьевским повстанцам и какое жалованье получали подчиненные Каргина в самом Яицком городке, но наверняка оно было не меньше, чем у гурьевских бунтовщиков. Зато известно, что 6 апреля Каргин разрешил тем же гурьевским казакам набирать на службу «ватажных бурлаков» по рублю на человека. Возможно, и здесь сказалось несколько высокомерное отношение казачества к другим слоям населения. Что же касается сведений о других повстанческих отрядах, то они также обрывочны, но, судя по всему, жалованье в этих отрядах обычно было не выше трех-четырех рублей на человека [598] См.: Дон и Нижнее Поволжье в период крестьянской войны 1773–1775 гг. С. 144, 154; Документы ставки Е. И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений. С. 106, 107, 262–264, 266–268, 302, 307. .