Дарья Короткова - Белорусские земли в советско-польских отношениях

Опасения Чичерина в отношении С. Булак-Балаховича оказались обоснованными. Булак-Балахович был хорошо известен и в Белоруссии, и в Польше. Осенью 1919 г., после разгрома армии Юденича, он со своим отрядом численностью примерно в тысячу человек был принят на службу БНР. Однако в 1920 г. он порывает с правительством БНР и переходит на польскую службу, участвует в боевых действиях на польско-советском фронте 481. Балахович не признал решение о перемирии и продолжил военные действия против Красной армии (по мнению исследователя, по соглашению с Пил суде ким 482). Официально не поддерживая C. Булак-Балаховича, польское правительство и не препятствовало ему, «умыв руки» и отказавшись от всякой ответственности.

Отряды Балаховича, переименованные в Белорусскую повстанческую армию, насчитывали 8 тысяч бойцов. 18 октября 1920 г. они начали наступление на Полесье в направлении Гомеля. Первоначально действия балаховцев были успешными, поскольку значительные силы Красной армии были переброшены на врангелевский фронт. К середине ноября они овладели Петриковым, Мозырем, Калинковичами, 17 ноября заняли Речицу. На этом их успехи окончились, инициатива перешла к Красной армии. 27 ноября М.Н. Тухачевский сообщил Верховному командованию Красной армии, что боевые действия против войск Булак-Балаховича в основном завершены. Таким образом, планы польских военных относительно создания на восточных рубежах «буферного» белорусского государства провалились.

Раздел белорусской территории вызвал возмущение как правительства Ластовского, так и полонофилов 483. Как и прежде, их протесты были проигнорированы заинтересованными сторонами. Новым моментом, пожалуй, было то, что находившееся в Литве правительство Ластовского приступило к организации антипольских вооруженных формирований. Такую возможность ему предоставил польско-литовский конфликт из-за Вильно. Белорусские политики увидели в нем возможность заручиться поддержкой Ковно своих претензий на политическую власть в отходивших полякам белорусских землях. Литовские власти допускали формирование белорусских частей на своей территории, обещали помощь в агитации и вербовке партизан на польской стороне границы, открыли дипломатическое представительство БНР. Ценой этой поддержки должны были стать голоса белорусов Виленской губернии на плебисците, который Антанта планировала провести для разрешения польско-литовского спора 484.

Непримиримая антипольская позиция группы В. Ластовского была с удовлетворением отмечена советским руководством, однако никаких далекоидущих антипольских расчетов оно с этим не связывало: «Надо держаться выжидательно. Они борются против поляков, поэтому не следует им противодействовать в данный момент, но опасно было бы активно им содействовать, ибо это могло бы быть использовано позже», – телеграфировал Чичерин советскому представителю в Ковно Аксельроду 6 ноября 485.

Определенному успокоению ситуации в белорусском пограничье способствовало подписание 14 ноября 1920 г. дополнительного протокола к прелиминариям о прекращении поддержки вооруженных формирований, направленных против другой стороны. А. Иоффе оценивал этот протокол так: «Если можно провести аналогию, то я позволю себе сказать, что подобно тому, как прелиминарный договор выдавал нам Врангеля, подобно этому подписанный здесь (в Риге. – Д. К.) 14-го ноября протокол выдает нам Балаховича, Савинкова, Петлюру, Перемыкина и др.» 486.

Заключение 12 октября 1920 г. прелиминарного мира, отдававшего Польше значительную часть белорусских территорий, привело к появлению тревоживших советское руководство протестных настроений среди населения Белорусской советской республики. Это выразилось, в частности, в принятии уездными съездами Советов резолюций с требованиями возвращения оккупированных Польшей и Литвой территорий. Раздавались требования допустить на Рижскую мирную конференцию представителя Советской Белоруссии.

В связи с открытием 13 декабря 1920 г. II Белорусского Съезда Советов Г.В. Чичерин писал Л.Б. Каменеву следующее: «Только что узнал… что там будет, может быть, поставлен вопрос о посылке особого делегата в Ригу. Жаль, что не предупредили заранее, чтобы можно было серьезно обсудить связанные с этим международные вопросы. Пока я могу телеграфировать только одно, что определение международных отношений Белорусского Советского правительства возможно будет только тогда, когда оно окончательно сконструируется и оформится. Надо специально обсудить, удобно ли для Советской Белоруссии выступить в Риге, как четвертому государству рядом с Польшей, Советской Россией и Украиной. В настоящий момент российское правительство имеет от Белорусского ревкома полномочия на ведение переговоров…Нужно ли Белоруссии выступить как четвертому государству, это нужно решить. Мы обязались признать ее самостоятельность, но пока, в данный момент, она в государственном отношении еще не оформилась. Есть поэтому возможность оттянуть ее отдельное дипломатическое выступление. Этот вопрос нашим правительством принципиально не обсуждался» 487.

Установка на скорейшее подписание мирного договора получила одобрение делегатов съезда белорусских Советов. Выступивший с докладом по данному вопросу и. о. председателя ЦИК БССР (с 18 декабря 1920 г. председатель СНК БССР) А.Г. Червяков заметил, что отказ от ратификации договора приведет к затягиванию войны с Польшей, а также пообещал, что после скорой победы коммунистической революции в Польше условия мирного договора будут пересмотрены. Аргументы руководителя БССР были признаны присутствующими достаточно убедительными. Съезд единодушно ратифицировал Рижский прелиминарный договор, поручив российской делегации вести переговоры об установлении границ, заключении мира и связанных с этим договоров, политических и экономических, об обмене военнопленными и др. 488

Такая позиция полностью соответствовала убеждению Чичерина, что «в случае появления непосредственно Белорусской делегации в Риге она там опрокинет все наши дипломатические комбинации», в связи с чем необходимо «ограничиться имеющейся комбинацией, то есть мандатом от Белоруссии правительству РСФСР, который был подтвержден Белорусским Съездом Советов, без непосредственного мандата от Белоруссии делегации в Риге» 489.

После декабрьского съезда Советов СНК БССР стал настаивать на том, что самоопределение белорусского народа состоялось, и только он является его единственным легитимным правительством. В этом ему помогала Москва, требуя от литовского правительства, чтобы оно проводило дружественную БССР политику, а также убедило Ластовского отказаться от претензий на власть в Белоруссии и признать БССР. Платой за это должна была стать открытая поддержка литовской стороны в виленском конфликте. В шифровке советскому представителю в Ковно А.Е. Аксельроду от 18 января 1921 г. Г.В. Чичерин так охарактеризовал позицию РСФСР: «Относительно коридора поляки непоколебимы. Мы же не можем возобновлять войну ради этого второстепенного вопроса, но это не помешает нам оказывать дипломатическое содействие Литве. Удивляюсь, почему до сих пор не удалось [добиться] от Литвы формального заверения относительно линии Ластовского. Ведь если притязания Ластовского распространяются на Советскую Белоруссию, то Литва резко нарушает договор, давая ему убежище и помогая ему, и заверение о дезинтересации Ластовского в Советской Белоруссии необходимо для того, чтобы поведение Литвы не противоречило договору с нами. Кроме того, необходимо обещание Литвы не участвовать во враждебных коалициях и действиях против нас» 490.