Бэлла Шапиро - Русский всадник в парадигме власти

Колористическое решение тканей было скупым: узор выполнялся в одну-две краски, но обильно подчеркивался металлическими нитями. Декоративность тканей не связывалась с полихромностью по причине специфического качества местных красителей и дороговизны, а иногда и недоступности, красителей привозных. Недостаток красок возмещался сложной и богатой фактурой ткани и неизвестной другим школам ткачества «добротой» работы. Эти особенности итальянского текстиля — благородство цвета, торжественность крупного рисунка — как нельзя лучше отвечали требованиям московского придворного церемониала.

Первое упоминание о тегиляе относится к 1489 г. [368]Известно, что эта одежда имела монгольское происхождение; она попала в Московию от тюркских огузов через посредничество крымчаков и ногайцев [369]. Пик моды на тегиляи, судя по количеству упоминаний в письменных источниках, пришелся на 1550–1570‐е гг., после чего их популярность затухает; в последний раз тегиляи упоминаются в 1598 г. [370]как парадная одежда.

В таком качестве тегиляи характеризуют прежде всего статусное потребление. Так, в ездовом гардеробе Ивана IV, который, по словам современников, «одевался богато, выше всякой меры» [371]и по «Описи домашнему имуществу…», где сведены данные за 1582–1584 гг., имелось не менее четырех тегиляев из роскошного венецианского бархата. У царевича Ивана Ивановича было не менее девяти тегиляев [372], в том числе и с горностаевой отделкой [373]. «Тегиляишко камчато желто да тегиляишко камчато сине» фигурируют в качестве вклада царя Федора Ивановича в Симонов монастырь в ноябре 1586 г. [374]

Камчатые ткани (камка) для пошива тегиляев были известны самой разнообразной выработки и различного происхождения. При московском дворе встречалась иранская «камка на золоте тяжелая» [375]; известны были индийские «камочки золотные с посконью, на атласный образчик, а золочено по траве или по бересту» [376]. Итальянская камчатая материя — крупноузорная, ярко выраженного ренессансного или барочного стиля. Из камки изготавливали парадные одежды для царей и царедворцев, где красота крупного рисунка хорошо сочеталась с отсутствием мелких деталей кроя. Лучшей называли камку куфтерь: «добрая куфтерь не линяет большой узор; а коя толста, та и добра» [377].

Тегиляи также встречаются в царском ближайшем окружении. Два бархатных тегиляя, «червчат кармазин» и «червчат, около ево круживо медяно, а в кружеве шолк червчат да зелен» упоминаются в составе людской одежды в описи имущества Бориса Годунова от 1588 г. [378]Бытовали они и вне придворной среды: наравне с терликами они входят в список имущества некоего Василия Уского (Есипова), жившего на Волоке в начале XVI в. Известно, что семья Уских в это время владела «достаточным богатством, чтобы ссуживать волоцких князей и их бояр» [379].

Тегиляи и «тегиляи толстые» числились и в служебном наряде «коломнич князей и детей боярских» в 1577 г. [380]Очевидно, что здесь они представляли собой вид «платья, употреблявшегося такими ратниками, которые, по бедности, не были в состоянии явиться на службу в доспехе» [381].

Как воинская одежда тегиляи носились весьма разнообразно: как самостоятельная защита и как поддоспешник; тегиляи из дорогих тканей надевались поверх доспеха (пансыря) [382]. Эта вариативность считалась существенной характеристикой тегиляя. В качестве мягкого доспеха или заменителя полноценного доспеха он подкладывался металлом, кольчужным полотном, пенькой, очесами или деревенским сукном, после чего простегивался [383].

Бытовало три типа тегиляев: толстые, стандартные и тонкие [384]; кроме толщины внутреннего слоя, они различались качеством материи и богатством отделки. Зимние тегиляи подбивались и/или окаймлялись мехом; меха подбирались соответствующие уровню одежды, но легкие, «пупки» и «черева», не затрудняющие весом движений всадника и воина. Это правило выполнялось при подборе материалов и для других верховых одежд.

Более детальная история тегиляя пока остается terra incognita, изучение которой осложняется отсутствием археологического материала и не слишком обширным иллюстративным материалом. Это:

1) картина неизвестного автора круга Лукаса Кранаха Старшего, изображающая битву под Оршей в сентябре 1514 г. (создана 1524–1530) [385];

2) рисунки, сделанные со слов С. Герберштейна А. Хиршфогелем (1544–1547) и опубликованные в «Записках о Московии» (1549) и в базельском издании (1556) [386];

3) всадники А. де Брюна (1577) (рис. 1, 3) [387];

4) « eqves moscoviticus » Й. Аммана (1577) (рис. 2) [388];

5) « moscovita soldato а cavallo » Ч. Вечеллио (1590) [389].

Авторы рисунков трех последних источников были хорошо знакомы с «Записками», поскольку обнаруживают ряд общих моментов. Судя по этим немногим материалам, можно сделать вывод, что под тегиляем в XVI столетии понимали кафтан, длинные, ниже колен, полы которого были снабжены разрезами; кафтан имел короткие рукава и высокий плотный воротник, защищавший шею и частично голову всадника.

В XVII в. тегиляй не встречается.

Схожий с тегиляем покрой — удлиненные полы с боковыми разрезами, высокий воротник и короткие рукава — имела и чуга, еще одна разновидность одежды, предназначенной для верховой езды и ратной битвы. Однако, в отличие от тегиляя, у нее не было плотной простежки и в целом она была схожа с ездовым кафтаном, узким, с перехватом в талии [390].

Застегивалась чуга на особые пуговицы — кляпыши, «кляпыши турские» [391]и «кляпыши обделаны золотом волоченым» [392]. Пуговичные петли, завязки и кисти к ним делались в цвет нашивок [393]; на самых дорогих одеждах они унизывались жемчугом, как, например, на чугах Бориса Годунова [394], который «мало воевал, но имел прекрасное вооружение» [395].

Чуга чаще прочих ездовых одежд выделялась дорогими тканями и богатыми уборами. Ее пышное декоративное убранство отличает сложность техники и бесконечное разнообразие применяемых материалов. Одежды, украшенные жемчугом, золотом, канителью, бляшками, блестками и самоцветами, надевались по самым торжественным случаям, а в остальное время хранились в царских сокровищницах. Они были одной из самых ярких составляющих парадной жизни царской семьи и ее ближайшего круга.

В виде декора чуги выступали мужские съемные ожерелья различной дороговизны; у князя В. В. Голицына было ожерелье из 25 звеньев с алмазом на каждом, соединенных «малыми итальянскими зернами» [396], а среди имущества новгородского воеводы М. И. Татищева значилось «ожерелье пристежное жемчюжное мужское, 5 шахматов снизано по отласу по червчату, у него 3 зерна» [397].

Другим украшением ездовых одежд были металлические бляхи «аламы», крепившиеся на груди, плечах и спине. Так, царю Михаилу Федоровичу принадлежал «кафтан ездовой бархат червчат, с исподи космат; аламы в четырех местах, низаны жемчугом орлы: у орлов в грудех по изумруду, с канителью. Промеж аламов чепи низаны по бархату ж червчатому, с канителью» [398]. Аламы сочетались с круглыми или квадратными нашивками с жемчужным низаньем и шитьем канителью, которые также могли выступать самостоятельным декором [399].