Бэлла Шапиро - Русский всадник в парадигме власти

Именно жемчуг служил наиболее эффектным дополнением золота и традиционно выступал основным материалом для декорирования самых роскошных одежд; в русской культуре он традиционно ассоциировался с вещественным выражением высокого статуса. Декоративность жемчужных украшений, сама по себе немалая, еще более повышалась применением «живых репьев» — маленьких металлических зубчатых чашечек-«гнезд», в которые вставлялись жемчужные зерна или драгоценные камни. Репьи, закрепленные «на спнях», т. е. подвижно на миниатюрных золотых или серебряных стерженьках, от движения «качались, дрожали и тем производили еще больше блеску во всем уборе» [400].

Среди драгоценных камней, которые использовались для отделки, встречались полудрагоценные, а также стекло и подделки под именем «простых камней» или «смазней» (наличие стекла — неблагородного, по современным меркам, материала — объясняется его высоким статусом в XVII столетии). Однако чаще всего задействовались рубины (под именем червчатых яхонтов), лалы (красные камни с окраской бледнее рубинов), изумруды («искры изумрудные») и сапфиры («яхонты лазоревые») [401].

Другим средством декорирования было золотное кружево, призванное усилить сияние одежд царей и царедворцев, и без того уже покрытых золотом, жемчугом и самоцветами. Стоит отметить, что кружево этого времени не столько плетеное (хотя оно встречается тоже), сколько тканое и кованое. В царских мастерских изготавливали необычайно эффектное кружево «низано жемчугом, орлы и звери по червчатому бархату» («звери» здесь — инроги, т. е. единороги); согласимся с коллегами, что это было «одно из искуснейших произведений мастериц Царицыной Мастерской палаты, замечательное по красоте композиции, по передаче форм и движений фигур животных. Моделировка деталей достигнута применением и тщательным подбором жемчуга разных размеров — от крупных горошин до крошечных зерен» [402].

Особое место в сложной программе декора царских одежд принадлежит сюжетам гербового и геральдического характера, которые имели вполне конкретно понимаемую современниками символическую основу [403]. Это придавало ездовым одеждам особый статус, выделяя их из массы вещей, предназначенных для повседневного обихода царей и царедворцев.

Вот как выглядели такие сверхбогато украшенные чуги: «объярь по рудожелтой земле травы золоты, кружево и орлы и круги и на рукавах цепи низаны жемчугом» [404]или «отлас золотной по червчатой земле, оксамичен; подпушка отлас по серебряной земле травы золоты; подкладка тафта зелена; круживо и чепи низаны жемчугом с канителью по вишневому бархаты; да на той же чюге на грудях и на плечах нашито четыре круга: в том числе два круга, в них низаны кресты и коруны с яхонты червчатыми и с изумруды; два ж круга, в них низаны орлы, в орлах в грудях по яхонтику червчатому в золотых гнездах, да под передним кругом две пугвицы обнизаны жемчугом» [405].

Первая принадлежала царевичу Федору Алексеевичу, вторая — царю Алексею Михайловичу, который держал абсолютное первенство по количеству чуг в гардеробе и по роскоши их убранства. Так, в «Выходах государей царей…» за ним отмечено 40 простых чуг, две холодных и две теплые чуги, все сделанные из богатейших привозных материй. Большинство из них украшено канителью, «финифты», «каменьем» и жемчугом.

Стоит отметить, что в официальных церемониях среди царского гербового или геральдического наряда задействовались не только чуги, поскольку они были всего лишь «нарядом средним»: надевались на зипун и сверху покрывались ферезью или ферезеей. Эти верхние одежды также украшались символическими изображениями. Именно такие наряды были избраны царем Алексеем Михайловичем для военного смотра на Девичьем поле в 1653 г. (перед Русско-польской войной). Это: «чюга бархат червчат двоеморх с орлы»; «чюга, бархат зелен двоеморх с орлы»; «ферези ездовые, зуфь сизовая, подпушка атлас золотный, образцы низаны жемчугом львы да грифы, завязки золото с серебром»; «ферези ездовые, зуфь сизовая, образцы львы да грифы низаны жемчугом с канителью»; «ферези ездовые, зуфь брусничная, образцы львы да грифы низаны жемчугом» [406].

В самых парадных случаях ездовые одежды дополнялись аксессуарами с аналогичными изображениями. Так, частью царского военного костюма, показанного на Девичьем поле, были «шапка бархат зелен двоеморх, окол соболий с запоны (в запоне орел)» и «рукавицы ролдужные, в запястье львы да грифы низано жемчугом по червчатому атласу, бахрома золотная со звездками, подложено тафтой двоеличной, шелк ал да бел» [407]. Военный смотр запомнился современникам прежде всего роскошью царских одежд, когда «подавалось платье одно утром до обеда и другое вечером после обеда. И то и другое блистало всем богатством и всею красотою, которыми в этом случае окружал себя молодой государь» [408]. Справедливо, что эти царские одежды заслуженно считаются апогеем костюмной роскоши XVII в.

Другим событием, к которому также полагались самые презентабельные одежды, был ежегодный Троицкий поход. Здесь даже царь Федор Алексеевич, который «не любил пышности ни в платье, ни в столе, ни в уборах» [409], надевал чугу «объярь золотная по рудожелтой земле травы золотые с серебром, кружево низано жемчугом мелким (да на той же чуге на грудях и назади и на плечах нашиты 4 круги, по них низаны орлы жемчугом мелким, да в кругу ж в орлах по изумруду), испод пупчатый соболий» [410].

К концу правления Федора Алексеевича гербовая расшивка ездовых одежд выходит из моды. Ей на смену приходят другие, более лаконичные формы декора. Но символические сюжеты не выходят из обращения: на протяжении всего XVII в. парадные царские одежды выполняются из тканей, где основными мотивами остаются орлы, грифоны и короны. Чаще всего это были золотные итальянские бархаты, «виницейские» или «флоренские».

Ездовые одежды, а среди них прежде всего чуги, выполненные из золотных тканей, были необыкновенным платьем, подчеркивающим особый статус владельца: не случайно «чюги турецкие золотные» упоминаются в описях не только личного имущества богатейших частных лиц, но и в описях государственной казны. Так, в Описи царской казны 1640 г. чуги перемежаются с платнами — не столько одеждами, сколько царскими регалиями, которые, составляя часть Большого наряда, символизировали царскую власть. Это турецкие (турские) чуги из золотного атласа разных цветов, преимущественно темно-красного, лазоревого и белого [411].

Эффектные блестящие турецкие атласы поставлялись к московскому двору в довольно значительных объемах: здесь они высоко ценились благодаря яркой декоративности золотого фона и ярких чистых тонов крупного узора. Как уже отмечалось, такие ткани специально отбирались для изготовления царского парадного платья [412]. Торжественность парадных одеяний подчеркивалась плоскостностью и условностью орнаментации ткани, а также его специфической цветовой гаммой, состоящей преимущественно из оттенков красного, зеленого и желтого на золоте.