Бэлла Шапиро - Русский всадник в парадигме власти

Численность регулярной кавалерии после реформ была увеличена более чем в полтора раза; с 1883 г. полки были развернуты в 6-эскадронный состав (вместо прежнего 4-эскадронного) [1803], в том числе посредством набора «офицеров, которых привлекала только красивая форма обмундирования, но которые, в сущности, не любили и не знали лошади; офицеры эти садились в седло редко только по необходимости и притом крайне неохотно» [1804].

Одновременно, согласно современным требованиям, были усложнены требования к подготовке кавалериста. В этих условиях меры по восстановлению морального духа кавалерии и усовершенствованию ее подготовки приобрели особый вес, тем более значимый, что 1880‐е гг. были временем «крайнего упадка, можно сказать, даже маразма всей русской кавалерии… Старая школа императора Николая I крепко держалась в русской коннице, со всей ее рутиной, — сокрушался генерал-квартирмейстер штаба Верховного главнокомандующего Николая Николаевича младшего Ю. Н. Данилов. — Зимой ездили только в манеже — рысью или укороченным галопом, доводя скорость последнего едва ли не до скорости пехотного шага. Обращали внимание только на оттягивание каблука вниз и колена назад. Летом, хотя и оставляли манеж, но на открытом воздухе выбирали совершенно ровное поле, где занимались только плац-парадными учениями. Высшим искусством считалось умение провести учение „на пятачке“, а пределом лихости считалось движение карьером, однако на расстояние не свыше 100–150 шагов. Командиры эскадронов, покровительствуемые сверху, больше всего берегли тела лошадей. Шаг на походе и рысь при перестроении считались нормальными аллюрами, и, при малейшем усилии конной части лошади… задыхались. Личный состав кавалерии… не отсеивался; при отсутствии тренировки он… терял свои знания и ко времени получения высших должностей оказывался вполне непригодным, как для понимания современных требований, так и тем более для проведения их в жизнь» [1805]. С учетом вышесказанного, особое внимание в постреформенный период планировалось отдать именно офицерской подготовке.

Ведущая роль отдавалась ОКШ, или, как ее называли современники, «лошадиной академии» [1806]: она получила неофициальное значение русского аналога знаменитой Королевской кавалерийской школы в Сомюре (Франция). Акцент в работе здесь был сделан на военной езде, а затем и на военно-спортивной; на тех же началах развивался и «Русский Сомюр» — ОКШ [1807]. Обе школы — каждая в своем Отечестве — стали значимой частью национальной военной культуры и предметом национальной гордости [1808].

Как и в Сомюре, в ОКШ обучалась политическая и военная элита. В разные годы ее курс окончили великие князья Петр Николаевич и Дмитрий Константинович, Дмитрий Павлович, Николай Николаевич младший. Некоторое время школу посещал цесаревич Николай Александрович [1809]. Одним из первых, еще до официального сформирования школы, в ОКШ был зачислен будущий полководец и генерал от кавалерии А. А. Брусилов, талантливый кавалерист, чья роль в развитии русской кавалерии оценивается весьма высоко [1810]. В стенах ОКШ Брусилов провел более четверти века (1881–1906):

1) командирован в Санкт-Петербург в учебный кавалерийский эскадрон 07.10.1881 г.;

2) зачислен в штатное число офицеров переменного состава проектируемой ОКШ 17.10.1881 г.;

3) окончил с отличием курс наук отдела эскадронных и сотенных командиров ОКШ 12.08.1883 г.;

4) переведен в постоянный состав ОКШ 05.09.1883 г.;

5) назначен адъютантом ОКШ 12.11.1883 г.;

6) назначен исполняющим должность старшего учителя верховой езды и выездки лошадей 29.11.1889 г.; утвержден в должности 09.02.1890 г.;

7) назначен помощником начальника отдела верховой езды и выездки лошадей 21.08.1890 г.;

8) за болезнью начальника отдела езды временно заведовал им (дважды в октябре — декабре 1890) г.;

9) назначен штаб-офицером, заведующим обучающимися офицерами в отделе эскадронных командиров 12.08.1891 г.;

10) исполнял обязанности начальника отдела эскадронных и сотенных командиров в августе — сентябре 1891 г.;

11) принял отдел эскадронных и сотенных командиров 04.09.1891 г.;

12) за упразднением отдела эскадронных и сотенных командиров назначен начальником драгунского отдела 01.01.1893 г.;

13) исполнял обязанности начальника ОКШ на маневрах в июле — августе 1893 г. [1811];

14) исполнял обязанности начальника ОКШ в июне — августе и в октябре 1898 г.;

15) назначен помощником начальника ОКШ 10.11.1898 г.;

16) исполнял обязанности начальника ОКШ в августе — октябре 1899 г.;

17) назначен начальником ОКШ 10.02.1902 г. [1812];

18) сдал ОКШ 29.04.1906 г. [1813]

Пик карьеры Брусилова в ОКШ пришелся на начало XX в., но к нововведениям в ее устройстве он приступил сразу по назначении в 1891 г. начальником офицерского отдела школы. Именно тогда, по словам самого Брусилова, его «жизнь наполнилась весьма интересовавшими [его] опытами кавалерийского дела» [1814]. Одним из его значимых достижений было введение в учебную программу парфорсных охот [1815], которые заменили для русского дворянства почти забытую к тому времени конную псовую охоту.

Обобщив известный опыт, Брусилов смог создать уникальную систему обучения кавалерийскому искусству, где основное внимание отдавалось актуальной в новых условиях ведения войны полевой езде [1816]. В эпоху, когда «жирные тела [лошадей] становились главной заботой кавалерийских начальников, следствием [чего] явились черепашьи аллюры на ровной местности» [1817], основным современным средством развития кавалериста считал он спорт, и сам, с самых первых лет пребывания в ОКШ, получил известность как выдающийся ездок [1818].

С началом александровских реформ конный спорт получал все большее признание — не только как средство усовершенствования кавалерийской подготовки, но и как обстоятельство, способствующее популяризации русской культуры. «Есть… фактор, с котором предстоит считаться как России, так и Европе. Это все усиливающаяся идея панславизма. Она… естественно вытекает из самого духа нашего времени, лозунгом которого с 1859 года сделалось объединение племен. Эта идея требует осуществления в жизни, и она вовлечет своих многочисленных сторонников в ужасную войну, если не найдено будет мирного средства для проведения Ея в жизнь. Таким средством явилось бы то чувство внутреннего удовлетворения, которое ощутили бы славянские народности, увидев С-Петербург столицею мирового общения в всемирной выставке <���…> Только [Россия], составляя… посредствующее звено между востоком и западом, может соединить под эгидой славянской идеи производительность Европы и Азии <���…> Очень вероятно, что через небольшое число лет [имена] Красного села, Царского села или С-Петербург будут столь же употребительными в мире конского спорта, как Аскот, Нью Маркет, или Шантильи», — писал некий парижанин Гримм на Высочайшее имя, представляя проект устройства в Петербурге Всемирной выставки и международного состязания рысаков, «имеющего целью поставить Россию в деле конского спорта в уровень с некоторыми государствами Европы» [1819].