Бэлла Шапиро - Русский всадник в парадигме власти

Известное равнодушие к военной культуре Александра III [1837]в какой-то мере компенсировалось увлечениями и личными склонностями его августейшей супруги Марии Федоровны. Основные ритуалы имперского милитаристского сценария стали в том числе и женской сферой деятельности [1838]. Одним из таких ритуалов было Высочайшее полковое шефство, тесно связывающее Романовых и вооруженные силы империи [1839].

Звание шефа полка при дворе воспринималось как почетная должность, накладывающая определенные обязанности и в духовной, и в материальной сфере. Отношение августейшего шефа к своим подопечным, основанное на блестящем знании истории полка [1840], как правило, не было формальным, о чем свидетельствуют обширная делопроизводственная документация [1841], переписка [1842], подкрепленные сведениями полковых «летописей». Еще одним свидетельством являются мемориальные вещи [1843].

Свидетельством теплых отношений шефа и подопечных были не только официальные дары, но и трогательные женские безделушки, которые преподносились Романовым наряду с «серьезными» подносными вещами. Так, шеф кавалергардов императрица Мария Федоровна хранила в Туалетной комнате Гатчинского дворца парфюмерный флакон в виде каски кавалергарда [1844]. Кроме того, среди ее украшений была брошь в виде миниатюрного кавалерийского палаша. Она была поднесена ее величеству вместе с букетом в ознаменование особых отношений между императрицей и подшефным полком на полковом празднике 6 сентября 1882 г. [1845]Это был первый полковой праздник после назначения Марии Федоровны шефом полка [1846]. Развернутое описание этого значимого для обеих сторон события было размещено в петербургской газете «Голос» от 8 сентября 1882 г. [1847]

С 1826 г. (с того самого года, когда кавалергардам был присвоен данный образец палаша) полковым маршем была избрана мелодия из оперы Ф. А. Буальдье «Белая дама». Однако на гвардейском сленге название произведения означало еще и холодное оружие, с которым гвардия, в соответствии с негласным этикетом, не расставалась никогда и даже венчалась, вопреки церковным правилам, не снимая оружия [1848]. Известно, что Мария Федоровна высоко оценила подарок и надевала брошь при посещениях кавалергардии. Именно она украшала наряд августейшего шефа 30 января 1884 г. при осмотре казарм, манежа, лошадей и конюшен полка [1849]. Традиция полковых подношений, вопреки «не раз повторенным приказам по военному времени о воспрещении всяких подписок и складчин между офицерами» [1850], заняла важное место в полковой жизни, способствуя выстраиванию теплых отношений между августейшим шефом и подопечными полками.

Еще одним из таких предметов является простой на вид красный веер [1851]: единственным украшением лицевой стороны гладкого атласного экрана-плие является надпись «Карусель Кавалергардского Ея Величества полка 1886» [1852]. Более внимательный взгляд увидит правую лицевую пластину, украшенную серебряной императорской короной, левую пластину с эмалевым полковым знаком в виде Мальтийского креста, полудужку (кольцо для кисти) в виде шпоры — «лучшего украшения кавалериста» [1853], и саму кисть в виде офицерского темляка, собранную на конце и повязанную по-кавалерийски. Веер принадлежал Марии Федоровне; он происходит из Аничкова дворца, который служил ее основным петербургским местопребыванием.

Художественное решение веера более чем символично. Экран выполнен из атласной алой ткани — прикладного цвета Кавалергардского Ее Величества полка и цвета супервеста, который полагался офицерам полка в особо торжественных случаях. Надпись и серебряная отделка веера повторяли цвет полкового приборного металла [1854]. Известно, что веер был поднесен императрице как шефу кавалергардии по случаю ежегодной карусели, устроенной в день полкового праздника в 1886 г.

Сохранилось описание аналогичной кавалергардской карусели, проходившей спустя год, 11 (23) марта 1887 г. «Каждый год в манеже, где офицеры упражняются зимой, они устраивают карусель, в которой занято двенадцать или четырнадцать дам и джентльменов, — рассказывала очевидица, супруга посланника США в России А. Лотроп — Манеж был изящно декорирован шлемами, кирасами, флагами, растениями и т. д., но самым прекрасным был ковер. По краям огромного открытого пространства — земляной бордюр шириной, пожалуй, десять футов; все остальное было покрыто чем-то, производившим впечатление индийского ковра с широкой каймой. Один угол казался загнутым, и, хотя я знала, из чего был сделан ковер, я с трудом осознавала, что он не настоящий. Говорят, он был сделан из цветных опилок, но они должны были быть смешаны с чем-то скрепляющим вместе, в противном случае композиция не сохранила бы свои четкие контуры. Земля в центре была коричневато-желтой, но фигуры были разноцветными, как и бордюры. Конечно, он был сразу же испорчен копытами» [1855]. Существует фотоснимок этого прекрасного ковра «из цветных опилок для офицерской карусели с дамами», сделанный офицером Кавалергардского Ее Величества полка М. А. Серебряковым; он был помещен в юбилейной «Истории кавалергардов» С. А. Панчулидзева [1856].

«Присутствовало, я полагаю, две-три сотни приглашенных, — продолжала А. Лотроп, — императрица и императорская семья занимали балкон в конце здания. Когда все собрались, и прибыла императорская семья, двери в противоположном конце манежа, ведущие к конюшням, открылись и выехали два трубача на белых конях. Вообще полковые лошади гнедые и очень красивые. Затем появились четыре офицера в великолепной алой с серебром форме в медных касках с огромными орлами наверху. Затем выехали всадники — дамы, конечно, в костюмах для верховой езды и шелковых шляпах, офицеры в белой с серебром форме на алых чепраках. Они проехали полпути, когда протрубили трубы. По приближении к императорской семье половина всадников направилась в одну сторону, другая — в другую; дамы кланялись императрице, офицеры обнажали в салюте свои шпаги. Вслед за тем оркестр заиграл полонез, который был исполнен всадниками; затем трубачи и четыре офицера удалились. Передвижения выполнялись под очень красивую музыку. Танцевали кадрили и разные другие танцы, которые были весьма грациозны и прелестны. Выступления продолжались почти два часа» [1857].

Императрица с удовольствием посещала популярные в высшем свете карусели ее подшефного полка. «20 марта [1914 г.]. В 9 часов вечера я и Мария отправились на caroussel, устроенную кавалергардами. Все также прошло прекрасно и невероятно весело», — записала Мария Федоровна в своем дневнике [1858]. Это была последняя карусель, устроенная кавалергардами для своего августейшего шефа [1859].