Елена Калмыкова - Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

Главным нововведением стал отказ от мотива христианской любви и сострадания к врагам государства. Последней данью старой традиции были молитвы, вознесенные доминиканцами во время мирных переговоров в Дижоне (1333 г.) и Лондоне (1335 г.) и францисканцами в Ассизи (1334 г.). [528]Примечательно, что после того, как молитвы за внешнеполитические дела короны перестали быть наднациональными, обращения к главам монашеских орденов стали более редкими, что вовсе не означает их полного исчезновения. Так, в 1346 г. доминиканцы получили от короля приказ разъяснять населению обоснование претензий короля Англии на французскую корону. [529]Несколькими месяцами позже августинцы, минориты и кармелиты получили распоряжение молиться за успехи граф Ланкастерского в Гаскони. [530]С просьбой поддержать в молитвах войско, возглавленное Черным принцем в 1355 г., король Эдуард обратился ко всем главным монашеским орденам: бенедиктинцам, цистерцианцам, августинцам, кармелитам, доминиканцам и францисканцам. Аналогичная просьба последовала и в 1375 г. [531]На мой взгляд, не стоит преуменьшать чисто религиозный мотив этих королевских обращений: как истинный христианин, Эдуард III не мог сомневаться в том, что регулярное вознесение молитв поможет ему обрести поддержку Всевышнего. [532]Однако Эдуард не мог оставить без внимания и столь эффективный инструмент воздействия на сознание подданных, коим являлась Церковь. Поэтому основной акцент был сделан на молитвы, произносимые в приходах. Связующим звеном между королем и его подданными стали архиепископы и епископы: Эдуард информировал их о важнейших событиях отдельными письмами, а они через архидьяконов и приходских священников доносили нужные сведения до паствы. Следует отметить, что король старался писать лично каждому епископу, главам монашеских орденов, а также аббатам наиболее крупных монастырей. [533]Кроме того, стандартный текст обращения короля к представителям светской власти в провинциях (шерифам и их помощникам) традиционно включал упоминание о необходимости извещения «архиепископов, епископов, аббатов, приоров и других духовных персон» наряду с мирянами («графами, баронами, рыцарями, торговцами и горожанами») обо всех военных приготовлениях. [534]

Благодаря столь четко разработанной схеме аудитория, на которую воздействовала королевская пропаганда, охватывала не только двор и парламент, но достигала масштабов всего королевства. После получения соответствующего предписания епископы в свою очередь, не мешкая, отправляли распоряжения клирикам, аббатам и приорам в своих диоцезах об организации специальных литургий с молитвами об успехе англичан в войне. В июле 1340 г. король проинформировал епископов о победе при Слейсе и попросил их отслужить торжественные мессы с участием как можно большего числа клириков и мирян для того, чтобы Бог мог даровать счастливый исход королевской кампании. [535]Аналогичную поддержку епископы обеспечили экспедициям Генриха Ланкастерского в 1342, 1345, 1346 гг. [536]В 1355 г. Эдуард разослал епископам уведомление о возобновлении войны на континенте и снова просил их заступничества. [537]В качестве примера приведу реакцию Джона де Грандисона, епископа Эксетерского, который тут же отписал декану кафедрального собора и архидьяконам всего диоцеза, сообщая им об отплытии принца Уэльского в Гасконь. Епископ рассказывает о неудачных попытках короля заключить мир с «узурпатором», напоминая о том, что обязанностью христиан является жить в мире, пока это возможно. В заключение епископ предписывал подчиненным молиться за благополучие принца и успех его предприятия. [538]В следующем году, получив известие о победе при Пуатье и пленении короля Иоанна, епископ приказал архидьяконам, аббатам, приорам и остальному духовенству отслужить особую службу с крестным ходом. [539]В 1359 г., еще до отплытия короля во Францию, Джон де Грандисон повторил инструкции об организации торжественных молебнов, добавив распоряжение совершать крестные ходы вокруг церкви не реже двух раз в неделю. [540]

О том, насколько трепетно епископы относились к возлагаемой на них королем миссии, можно судить по письму епископа Чичестерского, требующего наказания для людей, которые схватили его и помешали отслужить службу за успех последней кампании короля, как это предписывалось в письме, отправленном ему из королевской канцелярии. [541]В правление Генриха V и Генриха VI архиепископ Кентерберийский неоднократно предостерегал своих подчиненных от невыполнения королевских просьб. [542]Предположение Г. Хьюитта о том, что в этих случаях молитвы могли произноситься по-английски, [543]подтверждается исследованиями А. МакХарди, обратившего внимание на то, что епископ Линкольнский Филипп Репингтон в 1417 г. намеренно подчеркнул в своем предписании об организации в его епархии коллективных молебнов за успех королевского войска во Франции, чтобы они проводились именно на народном языке («sermonibus piblicis in vulgari»). Тремя годами позже этот же епископ самостоятельно составил патриотическое воззвание к пастве на английском языке и настоял, чтобы копии этого обращения зачитывались в церквях при большом скоплении народа. [544]И хотя оба этих примера относятся к XV в., можно предположить, что и в более раннюю эпоху часть богослужения, в частности литании, действительно могла произноситься по-английски. В любом случае епископы, как правило, не вносили кардинальных изменений в литургию, стараясь использовать хорошо знакомые пастве молитвы и псалмы. Иногда прихожанам, живущим слишком далеко от церкви, личное присутствие на торжественной службе заменялось домашними молитвами. Если же в связи с особенно торжественным богослужением епископы меняли его порядок, то они непременно рассылали приходским священникам детальную роспись псалмов и молитв, которые должны быть прочитаны. [545]

Помимо молитв и крестного хода существовали проповеди, непосредственно предназначенные для наставления аудитории на путь истинный. О взглядах наиболее выдающихся английских проповедников того времени на проблему правильного отношения к войне и миру речь пойдет в соответствующем разделе, здесь же я остановлюсь на проповеди как на инструменте пропаганды. Как правило, любая служба сопровождалась если не полноценной проповедью, то хотя бы кратким комментарием к текстам Священного Писания. Проповедники старались употреблять знакомые прихожанам библейские слова и выражения, избегая при этом прямого цитирования, для максимального воздействия на аудиторию также использовались различные риторические приемы. [546]Как отмечает в своем исследовании Г. Оуст, существовала огромная разница между тем языком, на котором проповедь произносилась, и тем, на котором она записывалась. [547]Имеется в виду не только разница в стилях, но также то, что, как правило, проповеди произносились на народных языках, несмотря на то что записывались они по-прежнему на латыни. [548]В качестве примера включения информации о внешней политике короля в пасторское обращение можно привести проповедь епископа Вустерского, произнесенную в октябре 1334 г. по поводу шотландского похода Эдуарда III: «Король разгневан высокомерием, злобой и порочностью шотландцев, их нарушением клятвы верности и оммажа, их предательским ведением войны против короля и его союзников и многими злодеяниями, в которых они повинны… Для предотвращения дальнейших злодеяний, по совету парламента в Вестминстере, он отправился в Шотландию для защиты своих земель и королевства Англии». Дальше епископ объяснял, что в надежде на успех «король больше доверяет поддержке свыше, чем земной силе, больше молитвам верующих, чем вооруженным отрядам», поэтому он призывает мирян и духовенство молиться за короля и его войско, за их удачный поход и счастливое возвращение. [549]