Елена Калмыкова - Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

Поэтому, дабы сохранить дух войска и его боеспособность, не нужно заключать перемирие. Далее поэт рассказывает о божественном знамении в виде шторма, застигнувшего короля на обратном пути из Франции. В заключение делается следующий вывод: если король Эдуард будет продолжать сохранять мир с Францией, то не только он падет жертвой предательства и обмана, но и вся Англия будет пребывать в горе. Но если следующей весной он возобновит войну с новой силой, то, без всякого сомнения, этот достойнейший монарх с непобедимым войском и при поддержке Бога одержит окончательную победу и завоюет корону Франции, принадлежащую ему по закону. Все вновь встанет на свои места:

Король, «осознав», что его поведение не угодно Богу, пославшему его вести это завоевание, исправил ошибку, возобновив войну.

Другим замечательным источником, свидетельствующим об отношении подданных Эдуарда III к проблеме войны и мира, является «Скалахроника» Томаса Грея. Примечательно, что ее автор является не духовным лицом, а рыцарем, прочитавшим в плену множество исторических сочинений. Перед тем как рассказать о положениях мира в Бретиньи, он достаточно долго размышлял над отношением к миру, завершающему войну. В отличие от анонимного поэта, считавшего, что мир в Бретиньи освящает не только «полное разрешение конфликта» между королями, но и победу Англии над Францией, [741]Грей не считал, что условия этого мирного договора удовлетворяют все справедливые требования английской стороны. Хронист полагал, что полезным и добрым может быть только мир, «добродетельно и справедливо для общественного блага» основанный на правде и желании «угодить Богу», без принуждения, заключенный не ради праздности или «плотских удовольствий». [742]Мир не может быть «ценным» и его «результат весьма подозрителен», если он заключен не ради себя самого, но «по какой-то тайной причине»: «Когда кто-то осознает свое право, но не желает защищать его из лени и хочет избежать неудобств, стремясь и надеясь получить больше выгоды в чем-то другом. Точно так же, когда кто-то оставляет [свое право] из-за нехватки средств или из-за того, что исчерпана храбрость людских сердец, или же из старости — такое прекращение войны часто невыгодно, ибо многие люди, намереваясь согреться, отправляют себя на костер — превратности судьбы настолько неопределенны, что, желая избежать одной неприятности, можно навлечь на себя еще бо́льшую». А поэтому не стоит отчаиваться, даже если нет средств для ведения войны или помощи союзников. Нужно подождать, «не явит ли Бог свою милость, даруя успех предприятию», ибо с помощью Господа, против воли которого никому не следует идти, правая сторона сможет получить то, что ей необходимо для защиты истины. Ибо мир можно заключать только с чистым сердцем, ради торжества справедливости и сообразуясь с волей Всевышнего. [743]Для автора «Скалахроники», который немало повоевал сам и был потомком нескольких поколений участников войн в Шотландии, желанным может быть только победный мир, завершающий справедливую войну.

Отмечу, что мир в Бретиньи, традиционно трактуемый исследователями как успех английской дипломатии, вызвал недовольство непосредственного современника тех событий. Томаса Грея не радовали территориальные приобретения английской короны, его не удовлетворяла незавершенность войны, отказ от достижения изначально поставленных королем целей. Рыцарь не вдавался в теоретические размышления о правомерности ведения войн христианами, поскольку этот вопрос априори решен для него положительно. Раз война существует, она может быть справедливой или нет: причин же, выдвинутых его сеньором, достаточно для того, чтобы считать войну законной. Для Грея неактуально противопоставление прелестей мирного существования и всеобщей любви бедствиям и тяготам войны. Он рассуждает в соответствии с понятием справедливой войны, завершить которую должен лишь праведный мир. В противном случае для него, как и для анонимного автора поэмы «На перемирие 1347 г.», становятся напрасными человеческие жертвы. Эти жертвы были нужны для восстановления справедливости, поэтому право на существование имеет только победный мир.

Аналогичное отношение к миру в Бретиньи демонстрирует монах из Йорка, автор «Анонимной хроники». По его мнению, этот мир «наносит большой урон и таит в себе опасность для короля Англии и его наследников на все времена, поскольку почти вся Франция была в его власти, и командиры и их люди могли быстро завоевать королевство Францию для короля Англии, если бы он позволил им». [744]

Анализ отношения английских историографов к миру в Бретиньи в свете изучения данной темы особенно важен, поскольку по его условиям Эдуард III не только получал в свободное владение бо́льшую часть французских земель, но также отказывался от титула короля Франции. Всех авторов можно разделить на две группы. Первые полностью приводят текст договора, указывая в повествовании о событиях 1369 г. на коварство и лицемерие французов, нарушивших мир и спровоцировавших англичан на возобновление войны. [745]Другие, составляющие подавляющее большинство, либо вовсе не упоминают об этом мире и повторном принятии титула в 1369 г., [746]либо опускают ту часть договора, в которой речь идет об этом условии. [747]В качестве примера можно привести хронику такого уважаемого автора, как Генрих Найтон. Рассказывая об условиях мира, Найтон ограничивается перечислением основных территориальных приобретений короля Англии во Франции, также умалчивая под 1369 г. о повторном принятии титула. [748]Подобное отношение к договору в Бретиньи свидетельствует о том, что даже столь выгодные условия (с точки зрения современных исследователей Столетней войны) воспринимались большинством английских средневековых историков иначе. Экстраполируя знание о продолжении войны и возвращении английского короля к титулу короля Франции, они, как правило, предпочитают рассматривать англо-французский конфликт в качестве непрерывного процесса. Например, Джон Капгрейв характеризует антианглийские выступления французов в 1368 г. как мятеж («rebellion of Frauns»). [749]

«Правильным» миром стал для англичан договор в Труа, заключенный 21 мая 1420 г., по которому Генрих V объявлялся регентом Франции и «возлюбленным сыном и наследником» Карла VI. «В целях обеспечения мира и покоя» короны Англии и Франции «навеки» объединялись под эгидой английской власти. Генрих V получал в жены дочь французского короля Екатерину, и их дети, после смерти деда и отца, должны были стать правителями обоих королевств. Мир в Труа воспринимался англичанами как долгожданное окончание войны, как полная победа Англии, как торжество справедливости. Освещенный ореолом победы, мир перестал страшить англичан, напротив, последние начали трактовать его как величайшее благо, в наибольшей степени соответствующее тому идеалу справедливости, за который сражались государи Англии.