Игорь Бунич - Пятисотлетняя война в России. Книга вторая

Все продумано, как в октябре 1917 года.

Все это делалось совершенно открыто. «Красные бригады», пренебрегая ленинскими заветами о конспирации и еще раз о конспирации, группами по 5–6 человек патрулировали улицы города, красуясь своим камуфляжем и нарукавными повязками с изображением серпа и молота. Они проверяли документы у кого вздумается, брали дань с ларечников, приставали к прохожим. Милиция ничего не замечала. Ничего не замечала и Служба Безопасности президента Ельцина, лик которого использовался в качестве мишени на пока еще учебных стрельбах.

На более высоком уровне наступление коммунистов продолжалось широким фронтом. Робкое предложение горстки демократических депутатов Думы новому спикеру Геннадию Селезневу приостановить на время своего председательства членство в партии вызвало громкий и злорадный смех Селезнева, поддержанный столь же злорадным смехом его соратников по партии. Ваше время кончилось, трепещите!

Зюганов снова подтвердил, что главной целью его партии после прихода к власти будут: денонсация Беловежского соглашения и восстановление СССР (каким образом — вождь КПРФ не объяснял) и, разумеется, национализация: банков, промышленных предприятий, а, если будет целесообразно, то даже мелких лавочек и квартир.

Неожиданно коммунистов поддержал не кто-нибудь другой, а сам министр внутренних дел генерал армии Куликов, который, помимо всего прочего, был еще и доктором экономических наук. Чтобы покончить с государственными долгами по зарплате, в том числе и его ведомству, генерал предложил национализировать ряд крупных банков и компаний, включая «ЛУКойл», «Юкос», «Газпром», «Автоваз» и ЗИЛ. Национализация по-генеральски имела все признаки конфискации, что противоречило нынешнему закону о непременной компенсации владельцам национализированных предприятий.

В это же время Зюганов, войдя в раж, стал одну за другой выпускать теоретические работы по эволюции марксизма-ленинизма. Какой же вождь партии без теоретических работ? Такого не бывает!

Если бы покойный Ленин имел возможность прочесть любую из зюгановских работ, то немедленно бы приказал Феликсу Эдмундовичу расстрелять Зюганова как «могильщика мировой революции». Отбросив интернациональную сущность марксизма-ленинизма, партия Зюганова усохла до примитивного нацизма. Коммунистического в классическом понимании этого термина в работах Зюганова почти ничего и не осталось. Но зато везде проступали: типичная националистическая имперская риторика, антисемитизм, ксенофобия, воинствующее неприятие Запада. Даже хрущевскую «оттепель», открывшую для миллионов узников ворота ГУЛАГа, Зюганов считал первой стадией заговора против Советского Союза. За всем этим, по твердому убеждению нового вождя, стоит мировое еврейство, попортившее столько нервов товарищам Гитлеру и Сталину.

К этому времени подоспела и новая программа КПРФ. Программа была богата пересыпана давно забытой лексикой: «…ликвидация эксплуатации человека человеком», «коммунизм как историческое будущее человечества», «развивающееся марксистско-ленинское учение», «передовой отряд, ядро современного рабочего класса» и тому подобные вкусности.

Программа, правда, не планировала строительство коммунизма, а предполагала всего лишь строительство социализма. Строительство социализма делилось на «три этапа». На третьем этапе должен был наступить «полный социализм», когда «будут закладываться и развиваться необходимые предпосылки для коммунизма». Главной опасностью для социализма, уверяла программа, является «бацилла мелкобуржуазности». Поскольку ее не вытравили вовремя, она и погубила дело социализма, тем самым подтвердив гениальное предвидение товарища Сталина о том, что классовая борьба усиливается по мере успехов в построении социализма.

Из программы хорошо было видно, что ждет страну в случае прорыва Зюганова в президенты. Страну ждет начало строительства социализма, то есть новый незабываемый 1919 год. Резко изменится политический режим, будет введена цензура, закрыты границы, начнется систематическая охота за опасными для дела строительства социализма «носителями бациллы мелкобуржуазности». У России появлялась заманчивая перспектива откатиться лет на 70 назад в свое дремучее и кровавое прошлое.

Такова была обстановка, когда 15 февраля в Екатеринбурге простуженный Ельцин хриплым, севшим голосом объявил о своем намерении баллотироваться в президенты на второй срок. Объявив об этом, Президент, как в старые времена, когда он катался по Москве в троллейбусе, прокатился в вагоне екатеринбургского метро в сопровождении верного Коржакова.

Однако, это, как и следовало ожидать, нисколько не повысило президентский рейтинг. Зюганов по-прежнему шел впереди с огромным отрывом.

Ельцин, за которого потенциально соглашались проголосовать не более 5 % избирателей, мелькал в задних рядах кандидатов в кандидаты, где-то между Говорухиным и Мавроди.

А новое триумфальное шествие «советской власти» продолжалось.

На предприятиях и в учреждениях явочным порядком и без лишнего шума начали восстанавливать парткомы. В провинциальных городах коммунисты стали захватывать бывшие здания райкомов и требовать возвращения всего конфискованного у КПСС в 1991 году имущества.

По радио и телевидению все более настойчиво звучали песни типа «Артиллеристы, Сталин дал приказ!», рассказы советских писателей и телесериалы о подвигах чекистов.

А война в Чечне, между тем, продолжалась, принимая небывалые по жестокости формы. Этим валом президента Ельцина отбросило влево, и он стал просто подыгрывать коммунистам. Восстанавливались старые связи с Пхеньяном, Багдадом, Гаваной и Триполи. Сначала туда посылали Жириновского, потом самого Примакова. Газеты поместили фотошарж, изображающий Ельцина и Примакова, ищущих что-то на полу. «Нашел!» — кричал Примаков. «Что нашел?» — интересовался Ельцин. «Государственные интересы России!» — с торжеством отвечал министр иностранных дел и уезжал либо к Фиделю Кастро, либо раздувать очередной ближневосточный кризис.

Тем временем Россию приняли в Совет Европы, куда на торжество по этому случаю отправилась　весьма странная компания: Зюганов, Жириновский, Селезнев и Сергей Ковалев.

Международный Валютный Фонд предоставил России очередной заем в несколько миллиардов долларов, видимо, на строительство социализма. Но корм был явно не в коня.

«Что это мы так озабочены состоянием российской экономики, — начали задавать вопрос американские и западноевропейские газеты. — С какой стати мы все думаем, как ей лучше помочь? Они, похоже, собираются проводить ренационализацию, усилить капиталовложения в обанкротившиеся предприятия и отрасли промышленности, отмести в сторону саму идею собственности на землю, зафиксировать стоимость рубля, то есть отпустить фактическую инфляцию, задавить свой едва родившийся рынок, иными словами, опять затолкать самих себя в социалистический тупик.