Игорь Бунич - Пятисотлетняя война в России. Книга первая

Вряд ли в СССР найдется два-три человека, которые могли бы без тени вранья заявить, что прочли всего Ленина от корки до корки. Во-первых, потому что добрая четверть трудов Владимира Ильича засекречена, и доступ к этим материалам имеют только те, кто их читать никогда не будет. Неинтересно им. А если уж ты начнешь штудировать хотя бы 50 открыто изданных томов, то не станешь даже парторгом первичной организации, если куда-нибудь и попадешь, то только разве в дурдом.

Для профессиональных работников печатались специальные «Ленинские сборники», в которых содержалась суть ленинских идей, необходимых для данного момента партийной жизни. Иногда по этим сборникам (был такой период и во времена Сталина, и во времена Андропова) даже устраивались знаменитые «ленинские зачеты» для номенклатуры. Вообще эти сборники рекомендовалось читать не столько для самообразования, сколько для публичных выступлений, которые полагалось начинать и заканчивать ленинскими цитатами. Чем больше цитат, тем лучше считалось выступление. А зачем, спрашивается, номенклатуре читать Ленина и выяснять подробности расхождения Ленина с Каутским или Мартовым, если Ильич был в сердце каждого из них? И каждый знал, что «учение Ленина всесильно, ибо оно верно!» и наоборот!

Что говорил Ленин? Шире применять расстрелы. И правильно, как всегда, говорил. Перестали применять — вот и докатились. Все перестали работать и только орут на митингах.

И каждый из них знал, о чем постоянно предупреждал Ленин:

«Нашу партию и социализм в целом способны погубить и погубят:

1. Многопартийность и буржуазная лжедемократия.

2. Свобода торговли. (Она, как образно выражался Ленин, еще пострашнее, чем все Колчаки и Деникины, вместе взятые.)

3. Гласность.

4. Свобода слова, печати и собраний».

Горбачев об этом знал очень хорошо. Но еще лучше об этом знал главный партийный идеолог Вадим Медведев. В прошлом профессор кафедры истории КПСС, он по долгу службы читал Ленина, в частности, его основные работы «Как нам организовать соцсоревнование» и «Очередные задачи Советской власти». Вообще, можно было все остальные работы Ленина также засекретить. Не нужны они. Только с толку сбивают. Противоречий много. Но основу ленинского учения нужно помнить четко.

Что же собирается делать Горбачев? Погубить партию? Уничтожить Советскую власть? Пустить прахом великое дело Ленина?

Что еще за свободные выборы? Что за съезды Советов? Но Горбачева за глотку не возьмешь. Это не удается ни робкому Медведеву, ни нахрапистому, но тугоумному Лигачеву.

Горбачев в душе своей демократ. Он ни на кого не повышает голоса, не организовывает автомобильных катастроф или преждевременных инфарктов. Он открыт и доступен. Он видит оппозицию в Политбюро и ЦК, но в условиях нового мышления это обыкновенный плюрализм.

Ничего страшного. Товарищи не понимают, что в стране сложилась непонятная система двоевластия. Скажем, секретари обкомов и председатели советов. В сущности, двоевластия, конечно, нет — советы стали просто одной из нижестоящих партийных инстанций. Но все равно нехорошо. Свободные выборы имеют своей целью провести партийных секретарей и на места председателей советов. Это же замечательно: ты — и Первый секретарь, ты — и председатель совета. И никаких кривотолков. Но если Первого секретаря как бы назначает ЦК, то в советы надо пройти через выборы. На альтернативной основе. Что так испуганно смотрите, товарищи? В ваших же руках все: власть, средства массовой информации, органы правопорядка. Неужели вы боитесь выборов?

Ну, хорошо. В Верховный Совет сто мест для КПСС зарезервируем по списку без всяких альтернатив. Я же для вас лучше хочу сделать. И не надо ссылаться на Ленина. О чем предупреждал Ильич, я знаю не хуже вас. Так что нечего беспокоиться. Главное — начать, углубить, все сформируется и процесс пойдет. (К этому времени раннее выражение Горбачева «ибо оно ложит начало» исчезло, давая о себе знать только командами в эмоциональном состоянии на заседаниях Верховного Совета, председателем которого Горбачев стал в 1987 году: «Записки в президиум не ложить, товарищи!»)

Горбачев говорил спокойно и доходчиво.

Катастрофическое поражение КПСС на выборах, которые и свободными-то можно было назвать с большой натяжкой, вызвало крупный внутрипартийный скандал. Горбачев никаких претензий не принимал. Если вы, первые секретари, не смогли организовать свою победу на выборах, то знаете ли, товарищи, — это чревато. Значит у вас с народом не было настоящего контакта. А народ — он ведь очень чуток. Помните, как у Ленина сказано? «Народ — это…» Впрочем, тут даже неважно, что говорил Ленин. Важнее, чтобы это послужило вам и всем нам уроком.

Выводом из всех речей генсека было: если вы не смогли организовать собственную победу на выборах в советы, то вы и в первые секретари не годитесь. Маневра у первых секретарей не было, поскольку им в затылок давно и злобно дышали вторые секретари. Одним махом 85 % первых секретарей лишились своих постов, мирно уступив место вторым. Такого еще не было во всей истории Пятисотлетней войны. «Революция вторых!» — ехидничала обнаглевшая пресса.

Тем временем вызванный в Москву первый секретарь Свердловского обкома Борис Ельцин возглавил Московский горком КПСС, смахнув куда-то в небытие всемогущего Гришина, чего не удалось даже Андропову, и начал разгром замшелого партийного лежбища.

Номенклатура высшей касты взбунтовалась не на шутку и, закатив Горбачеву целую серию истерик, потребовала созыва Всесоюзной партийной конференции, чего КПСС не знала аж с довоенных времен.　Горбачев не возражал: хотите партконференцию — давайте соберем партконференцию.

Вторые секретари, только что сменившие первых, еще подозрительно оглядываются по сторонам. Они не пикнут против генсека. В Политбюро команда более-менее надежная: Шеварднадзе, Яковлев, Ельцин в качестве кандидата, в ЦК — Разумовский, Вольский, Фалин, Дзасохов — они не подведут, потому что все правильно поняли…

Горбачев, как капитан и играющий тренер хоккейной команды, ее диспетчер и главный бомбардир, то съезжаясь с Ельциным и Шеварднадзе, то бросая их и устремляясь с Крючковым, Язовым и Пуго к чужим воротам, то покидая поле на целый тайм для консультации с Рейганом и Колем, снова съезжаясь с Ельциным, имитируя его удаление с поля и возвращая его обратно в новом качестве, был бесподобен.

Великолепный политик и интриган, он то спускал с цепи на своих коллег из ЦК и Политбюро шумную команду Гдляна и Иванова, то снова загонял их в вольер, который в нужный момент обязательно оказывался незапертым. И летели клочья от Лигачева, от Соломенцева, даже от самого Чебрикова, не говоря уже о таких мелких людях, как Гришин, Романов или Зайков. Когда вышедшая из себя «большевистская рать», полагающая, что Гдлян и Иванов действуют по собственной инициативе, пыталась затравить до смерти обоих следователей, Горбачев умело прятал их, как Иван Грозный — своих медведей от боярского окаянства.