Леон Юрис - Милая , 18

Капитан Андровский вывел роту А из Груденза в 7.00 на обычное двухдневное патрулирование вдоль восточной границы Польского коридора по дороге, идущей параллельно немецкой Восточной Пруссии. Уже несколько недель они патрулирова­ли участок от Гдыни до Груденза без всяких про­исшествий.

Последний день лета в Померании выдался теп­лым, и когда рота А шла галопом на север, сол­датам и в голову не приходило, что за много сотен километров от них, в далеком Берлине затевается что-то страшное. Перед ними рассти­лался тихий зеленый край, и, как все солдаты, они с нетерпением ждали, когда наконец попадут в ближайший город и сумеют повеселиться.

К вечеру 31 августа рота капитана Андровского заканчивала обычный объезд польско-прусской границы. Сделали привал напротив немецкого го­рода Мариенвердер, разбили бивуак в роще неподалеку от дороги. Поужинали. Когда стемнело, выставили, как положено, караул, и Андрей со­брал присланное в его распоряжение специальное подразделение разведчиков. Кроме обычных пред­писаний, Андрей получил от командира разведчи­ков устное донесение о концентрации немецких войск в районе Польского коридора, так что, кроме всего, патрулю Андрея надлежало еще и собрать сведения на этот счет. Особое подразде­ление разведчиков в составе десяти человек в штатском и без оружия получило задание проник­нуть на немецкую территорию в районе Мариенвердера и вернуться до рассвета. Добытые сведения следовало передать с ротой Б.

* * *

31 августа 1939 г.

Совершенно секретно.

Командующему вооруженными силами.

Приказ 1.

...Принимая во внимание невозможность решить мирным путем нетерпимое положение на восточной границе... наступление на Польшу развить соглас­но ”Белому плану”...

Дата наступления: 1 сентября 1939 г.

Время наступления: 4.45.

Подпись: Адольф Гитлер.

* * *

Пока рота А спала в роще в Польском коридо­ре, южнее на несколько сотен километров, там, где немецкий город Глевиц и польский город Катовицы смотрят друг на друга, миру был положен конец.

Немецкие войска СС, переодетые в польских солдат, перебрались на польскую территорию, перешли границу с Германией и взорвали свою же радиостанцию в Глевице. Так, по нацистской логике, появилась причина ”легализовать” войну.

* * *

Когда младший сержант Стика произвел побудку в роте А, солдаты не подозревали о существова­нии ”Белого плана”. Для них начинался очеред­ной скучный день несения службы. Вставали неохотно, ворчали, переругивались.

Капитан Андровский и младший сержант Стика спали в эту ночь в полглаза, ожидая возвраще­ния разведчиков. Получив от них сведения, Анд­рей составил следующее донесение:

”1 сентября 1939 г.

Командиру 7-го уланского кавалерийского пол­ка. Груденз.

Из роты А, патрулирующей вдоль границы.

Минувшей ночью рота А расположилась на пози­ции Л-14, напротив Мариенвердера. В соответст­вии с устным приказом местность была прочесана специальным подразделением.

В районе наблюдается необычное скопление не­мецких сил. Кроме боевых единиц, обнаруженных нами ранее, имеется еще два полка бронепехоты и, по крайней мере, часть танковой дивизии.

В 3.00 два батальона этой танковой дивизии вышли из Мариенвердера в южном направлении, видимо, для передислокации.

Рота А сегодня продолжит движение дальше на север. Мы надеемся встретиться с ротой Б вече­ром в Тшеве.”

Подпись: капитан Андрей Андровский. Рота А.

Андрей сложил донесение, но тут же снова раз­вернул его, словно кто-то толкнул его в руку, и внизу приписал: ”Да здравствует Польша!”

Подъехал младший сержант Стика и отдал Анд­рею честь.

— Рота завтракает, господин офицер. Через полчаса можно выступать.

— О роте Б еще ничего не слышно?

— Никак нет, господин офицер.

Андрей посмотрел на часы и удивился: полови­на шестого, а крайний срок встречи 6.00.

— Роте оседлать коней и приготовиться.

— Есть, господин офицер.

Выйдя на опушку рощи, Андрей долго и тщетно всматривался в пустынную дорогу, надеясь уви­деть клубы пыли или услышать долгожданный кон­ский топот. 6.00. Последний срок миновал, а ро­га Б не появилась. Андрей вернулся к бивуаку.

— Стика! Пошли ко мне капрала Тировича.

— Есть, господин офицер.

Лучший нарочный роты доложился.

— Быстро отправляйся в Груденз и к полудню — обратно. Скачи полями, на главную дорогу не вы­езжай. Донесение отдай командиру Божаковскому в руки. Скажи, что рота Б не появилась и мы продолжаем двигаться на север.

— Слушаюсь, господин офицер.

Андрей посмотрел, как Тирович пришпорил ко­ня, и обернулся к Стике.

— Через пять минут всем быть на дороге.

— Есть, господин офицер.

В предрассветном холодном воздухе у солдат изо рта шел пар, и они хлопали себя по бокам, чтобы согреться. Первые лучи уже пронизывали рощу, рассеивая неприятную серую мглу. ”По коням!” — пронеслась команда вдоль всей колонны. Ни ворчания, ни перебранки. Всех охватила тре­вога. Самые набожные опустились на колени и быстро прошептали молитву. Странно, подумал Андрей, в этой роте обычно не молятся. Он сно­ва взглянул на часы. Минут через сорок оконча­тельно рассветет. Куда, черт возьми, подева­лась рота Б? У Андрея свело живот, как быва­ло перед футбольным матчем. Может, это из-за скверного чая?

— Рота выстроена, — доложил Стика.

Андрей кивнул, и Стика поскакал назад к до­роге. Роща опустела. Андрей проверил седло и посмотрел на своего великолепного черного коня. Баторий был беспокоен. Андрей прижался лбом к его загривку. ”Благодарю тебя, Господи, за то, что Ты дал нам жизнь, которая в Твоих руках, и души наши Ты сохраняешь”. Почему я молюсь? По­следний раз я молился еще мальчишкой. Баторий заржал и встал на дыбы. ”И ты что-то чувству­ешь, мой хороший? Спокойно, дружище”. Андрей вскочил на коня и пустил его рысцой к дороге.

— В путь! — гаркнул Стика.

Ехали на север час, два, три, и с каждым ки­лометром нарастало беспокойство: рогы Б не бы­ло и в помине. Это уже не простое опоздание. Либо был получен другой приказ, либо что-то случилось.

Первым услышал Стика. Колонна остановилась без всякой команды, и все посмотрели на небо: оттуда доносился неясный гул. Потом высоко-вы­соко появились десять почти неразличимых чер­ных точек.

— Съехать с дороги, - спокойно приказал Анд­рей.

Спустились в ров у дороги, спешились и взяли коней под уздцы, чтобы успокоить их. Двести пар глаз, не отрываясь, смотрели на небо.

— ... Шестьдесят, шестьдесят один, шестьде­сят два...

Гул над головой нарастал. Вскоре все небо покрылось черными точками, движущимися в иде­альном порядке и, как казалось, крайне медлен­но. Ошеломленный полк молчал, и только Стика продолжал монотонно считать: