Ричард Эванс - Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

Идея сократить безработицу среди мужчин, убрав женщин с рынка труда, предложенная в 1933 году, была не нова. Действительно, как часть государственных ограничительных мер для стабилизации обстановки в 1924 году и борьбы с кризисом 1930—1932 годов, женщин с так называемым двойным заработком, то есть тех, у которых есть муж и которые при этом сами выполняют оплачиваемую работу, увольняли с государственной службы, также на них оказывали давление в частном секторе [844] Helen L. Boak, «The State as an Employer of Wbrnen in the Wfeimar Republic», in William Robert Lee and Eve Rosenhaft (eds.), The State and Social Change in Germany, 1880 — 1980 (Oxford, 1990), 61-98; более общее описание см. в Renate Bridenthal and Claudia Koonz, «Beyond Kinder, Küche, Kirche: Wfeimar Wbmen in Politics and Wbrk», in Renate Bridenthal et al. (eds.), When Biology Became Destiny: Wbrnen in \\feimar and Nazi Germany (New York, 1984), 33-65. . Все политические партии Веймарской республики, несмотря на то, что женщинам вскоре дали избирательное право, согласились с тем, что место женщины прежде всего в семье, дома [845] Julia Sneeringer, Winning Women’s Xbtes: Propaganda and Politics in Weimar Germany (Chapel Hill, N.C., 2002). . Нацисты только повторяли то, что говорили другие, но только громче, настойчивей и жестче. Руководил здесь, как и во многих других вопросах, лично Гитлер. Идея женской эмансипации, сказал он на митинге национал-социалистических женщин 8 сентября 1934 года, была изобретением «еврейских интеллектуалов», не немецкой по своей сути. В Германии, объявил он, мир мужчины — это государство, мир женщины — это «ее муж, ее семья, ее дети и ее дом». Он продолжал: «Мы не считаем правильным, когда женщина вмешивается в мир мужчины, в области, которыми он занимается. Мы считаем естественным, чтобы эти два мира существовали отдельно друг от друга. Одному из них принадлежит сила чувств, сила души. Другому принадлежит сила дальновидности, жесткости, решительности и желания действовать» [846] Frankfurter Zeitung, 9 September 1934, цитируется в Noakes and Pridham (eds.), Nazism, II. 255-6. .

В 1929 году Геббельс выразил это более простыми словами: «Задача женщины — быть красивой и давать миру детей… Самка птицы прихорашивается для своего партнера и высиживает для него яйца. В свою очередь самец заботится о добыче пищи и охраняет самку от врагов» [847] Goebbels, Michael, 41 (1934 edn), цитируется в Mosse (ed.), Nazi Culture, 41. . В этом высказывании проявилось, помимо всего прочего, невежество Геббельса в орнитологии: конечно, существует множество видов, как павлины или райские птицы, где нарядно выглядит самец, а не самка, а у других видов, как у императорского пингвина, самец следит за яйцами. Также позицию Геббельса отличало то, что он подчеркивал обязанность женщины быть красивой, что, по-видимому, никогда особо не волновало Гитлера. Тем не менее суть была ясна, а аналогия с миром природы — выразительна. «Возрождение Германии, — значилось в азбуке нацистской идеологии в 1933 году, — это дело мужчин». Место женщины было дома [848] Engelbert Huber, Das ist Nationalsozialismus (Stuttgart, 1933), 121-2, цитируется в Mosse (ed.), Nazi Culture, 47. .

Таким образом, схема брачных займов и борьба с тем, чтобы женщина работала где-то, кроме дома, были очень важны дня нацистской идеологии и полезны для сокращения показателей безработицы. Как только схема была запущена, нацистские пропагандисты сразу сочли ее очень успешной. В первый полный год использования этой схемы было выдано около четверти миллиона займов. В 1935 году это количество упало почти до 150 000, но в 1936 году — увеличилось более чем до 170 000, к этому времени займом воспользовались около трети пар, только что заключивших брак [849] Clifford Kirkpatrick, W>men in Nazi Germany (London, 1939), 121. . Эти цифры впечатляли. Однако эффект от мер, принимаемых против безработицы, был меньше,

чем заявляли нацисты. Потому что в целом нельзя было сказать, что женщины борются с мужчинами за одни и те же рабочие места, то есть убрать женщину с рынка труда далеко не всегда означало освободить рабочее место для мужчины. В течение 1920-х и 1930-х годов соотношение полов в экономике менялось. Но в целом сохранился такой же гендерный баланс, как и в конце девятнадцатого века. Женщины составляли менее четверти от общего количества людей, которых можно было отнести к работающим. В основном они занимали места в текстильной, швейной и пищевой промышленности. Большинство домработников также были женщинами, как и большая часть «помощников семьи». Напротив, в промышленных секторах занятости женщин было очень мало. Главное, к чему привели брачные займы, — это изменение в общей статистике по безработице; на самом деле они не освобождали рабочих мест для безработных мужчин, потому что безработный сталевар или строитель вряд ли сможет заняться домашней уборкой или ткачеством, в какой бы отчаянной ситуации он ни находился. К тому же свадебные займы нужно рассматривать в контексте экономического восстановления, которое постепенно начиналось во второй половине 1932 года и впоследствии набирало темп. Во время депрессии не зарегистрированные до этого женщины оказались на рынке труда из-за того, что их отцы или мужья потеряли работу, а когда у мужчин снова стала появляться работа, прежде всего в секторе тяжелой промышленности, который был так важен для перевооружения, эти женщины бросили работу, радуясь, что избавились от двойного бремени хозяйства и ухода за детьми, с одной стороны, и работы — с другой. Многие откладывали свадьбу и рождение детей из-за экономического кризиса. Очень большое количество взятых кредитов в первый год говорит о том, что большая часть тех, кто их получал, принадлежала к этой категории. А значит, они принимали такие решения независимо от государственных поощрений [850] Helgard Kramer, «Frankfurt’s Working W)men: Scapegoats or Winners of the Great Depression?», in Richard J. Evans and Dick Geary (eds.), The German Unemployed: Experiences and Consequences of Mass Unemployment from the Weimar Republic to the Third Reich (London, 1987), 108-41. .

Тем не менее нацисты вскоре начали во весь голос говорить о том, что такие меры резко сократили катастрофические уровни безработицы, разрушающие немецкую экономику и общество с конца 1920-х годов. К 1934 году официальная статистика показала, что безработица составляла уже менее половины того уровня, на котором она была в предыдущие два года; к 1935 году она составляла не более 2,2 миллиона, а к 1937 году — упала ниже миллионной отметки. Хвастливые заявления Гитлера о том, что он решит проблему безработицы за четыре года, казалось, оправдывались. Люди начали верить непрекращающемуся хвастовству нацистской пропаганды о грядущей победе в «битве за работу». Благодаря этому многие скептики и сомневающиеся с мая 1933 года начали переходить на сторону правительства, а сторонники Третьего рейха прониклись новой порцией эйфории. Вера в то, что Гитлер действительно восстанавливал немецкую экономику, стала основным фактором, способствующим тому, что народ принимал его режим в первые месяцы его существования [851] Herbst, Das nationalsozialistische Deutschland, 89-91; Kershaw, The «Hitler Myth», 59-64. . Было ли это «экономическим чудом Гитлера», как многие это называли, которое включало в себя победу над безработицей, кейнсианскую реанимацию экономики дерзкой политикой дефицитного расходования, значительное увеличение финансирования и общее восстановление благосостояния и уровня жизни после той ямы, в которой они были во время депрессии? Были ли именно тогда посеяны семена, из которых после поражения в войне в 1950-х годах взошло экономическое чудо западной Германии? [852] Werner Abelshauser, «Kriegswirtschaft und Wirtschaftswunder. Deutschlands wirtschaftliche Mobilisierung für den Zweiten Weltkrieg und die Folgen für die Nachkriegszeit», VfZg 47 (1999), 503-38; более полная английская версия у него же в «Germany: Guns, Butter, and Economic Miracles», in Mark Harrison (ed.), The Economics of Wbrld War II: Six Great Powers in International Comparison (Cambridge, 1998), 122-76.