Геннадий Веревкин - Заметки краеведа в третьем поколении

Усадебный дом князей Голицыных в Усолье строился в 1813–1818 годах. Построен был основательно и крепко. Как говорил Пушкин в «Евгении Онегине», «отменно прочен и покоен» . Дом хорошо сохранился до наших дней. Начатая в 1985 году респирация потребовала лишь очистки стен, окраски, ликвидации перегородок. Особенно крепки полы из сосновых плах, они лежали в одной комнате, кабинете управляющего. Чтобы устранить образовавшиеся щели, пришлось несколько плах поднять, а потом плотно сдвинуть. И вот обнаружился небольшой тайник: лежащие кучкой целые и рванные игральные карты, а сверху осколки разбитого хрустального бокала в форме какого-то узора. К сожалению, реставраторы сгребли все в одну кучу и узор восстановить уже не могли. А карты для игры в штосс именно те: тройка, семерка, туз, масть значения не имеет. Хранитель Усольского филиала Березниковского краеведческого музея возил эти карты к специалистам в Ленинград, они назвали время их издания — 20–30 годы 19 века.

Случайная, на первый взгляд, находка. Но это дом Голицыных, именно эти три карты лежат с пушкинских времен. Рваные карты, как и битую посуду, обычно выбрасывают. Почему не выбросили? Почему сделали тайник? Почему поверх положили осколки хрусталя? Какой узор был сделан из этих осколков? Да и сами карты не разорваны, а разрезаны в какой-то непонятной конфигурации, что это за фигуры? Одни вопросы. Ответов нет. Несомненно одно — это связано с «Пиковой дамой» Пушкина.

А пока эти карты лежат под стеклом в Усольском музее, на старинном Маленьком столике для игры в штосс. Столик тоже начала 19 века. Его подарила музею большой друг Березников актриса Ленинградского ТЮЗа Нина Николаевна Казаринова в память о «больших гастролях» во время войны в нашем городе. Сама она получила его в наследство от старой ленинградской актрисы, генеалогические корни которой уходят в еще допушкинскую эпоху. Бабушка этой актрисы, современница поэта, хотела рассказать историю столика, какую-то особенную, связанную с известными людьми и событиями, но не успела, только велела беречь его и отдать в какой-нибудь музей, что и сделала ее правопреемница Нина Николаевна Казаринова. И вот теперь на столике начала прошлого века, имевшем таинственную историю, лежат карты той же поры с не менее таинственной историей.

«Пиковую даму» надо читать, а многие знают ее по опере Петра Чайковского, балету, многочисленным экранизациям, как правило, неудачным. Михаил Козаков, дважды пытавшийся перенести пушкинскую повесть на экран, пишет в «Актерской книге»: «1987 год. При вторичной попытке (первая была в 1980 году) экранизировать эту вечно загадочную повесть я сломался и загремел в психушку. Я, пройдя мучительный опыт «Пиковой дамы», нашел в себе мужество отказаться от постановки и не взял на душу грех фальсификации повести Пушкина» .

Но настоящая чертовщина, которая даже в кошмарном сне не приснилась бы Пушкину, произошла в 1977 году. Немногим дано постичь глубинный смысл «Пиковой дамы», но это сделали старцы в ЦК КПСС — они запретили постановку оперы Юрию Любимову и Геннадию Рождественскому, усмотрев в их трактовке какое-то «отступление от классики».

Варлам Шаламов, отбывавший сталинский срок в наших краях, один свой рассказ начинает словами: «Играли в карты у коногона Наумова» . Эта фраза сразу же отсылает к «Пиковой даме» с ее началом: «Играли в карты у конногвардейца Нарумова» . Но подлинный смысл этой литературной параллели придает описанный в рассказе страшный лагерный быт. По признанию Юрия Лотмана, он, прочитав рассказ Шаламова, по-новому открыл пушкинскую повесть.

«Пиковая дама» злободневна и в наши дни. Вся современная Россия — сплошное казино, как пишет Андрей Вознесенский в последнем своем поэтическом сборнике, так и названном «Казино. Россия».

Дама — пик Чайковского, вершина духа,

Настает Час Дамы, голубые гуру!

Я планирую Случай.

В тридцать лет я — старуха?

Я ломаю игру.

Для встречи с Пиковой дамой березниковцам много не надо. Сесть на автобус № 22, двадцать минут — и вы в Усолье. Еще столько же по дамбе до родового имения Голицыных. По дамбе хорошо идти зимой, когда падает тихий снег, и летом, когда голубая вода с обеих сторон, как в море — до горизонта. Кажется, что приближаешься не к старым стенам, а к самой Литературе, к Пушкину. В любое время года, в любую погоду прекрасен особняк Голицыных. Старые ворота, старое крыльцо, старая лестница — все это не изменилось с 1818 года. Анфилада комнат и залов, мебель пушкинской поры, и вот кабинет. На старинном столике, на зеленом сукне под стеклом лежат эти таинственные карты, осколки богемского хрусталя с «алмазной искрой», прекрасного даже сейчас. В доме словно витает тень Пиковой дамы. Когда здесь совсем один, то, кажется, что кто-то еще присутствует: то какое-то дуновение, то скрип пола в далеком зале. В прошлом году молодой мужчина в безукоризненном классическом костюме, в черных очках, приходил несколько дней и читал дореволюционное издание «Пиковой дамы». С сотрудниками не разговаривал, но позволил сфотографировать себя. Однажды он пришел с клавиром оперы Чайковского «Пиковая дама» и сидел в зале. А далее идет гостиная, потом столовая, в ней стоит старинное пианино, струны в нем целы, но оторваны от клавиатуры. И вдруг в комнате ясно прозвучало несколько нот из оперы Чайковского, хотя к инструменту никто не подходил. Жутко не было, было необычайно прекрасно.

Кто был этот человек, неизвестно, осталась лишь его фотография с клавиром в руках. Через несколько дней одна из сотрудниц музея провожала своих родных на московский поезд и видела, как он уезжал в сторону Москвы.

В начале 60-х годов на усольскую почту пришло письмо с адресом: «Пермская область, Усолье, Ф.И.О.», но указанного лица не было по прописке Усольского района. А отправителем был народный суд Липецкой области. Почтовики принесли письмо мне, попросили уточнить адрес. Профессиональная солидарность обязывает помогать коллегам, я позвонил им по междугороднему телефону. Из Липецка ответили, что забыли написать район, надо было указать Оханский. Письмо ушло по адресу, а я впервые узнал, что в Пермской области есть еще одно Усолье.

Хотелось узнать о нем, но в литературе ничего не встречалось, а кроме письма еще 60-х годов — никакого намека.

И вот недавно работники Усольского филиала Березниковского краеведческого музея им. И. Ф. Коновалова обратили мое внимание на книгу Александра Петровича Колчанова «Старина Оханская», вышедшую в Пермском издательстве еще в 1962 г.