Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

— Не забудь поставить кадку на лёд. Она у меня пойдёт на базар, — сказал Семён.

Закончив с рыбой, увидели, что ветер стихает.

Семён быстро вскочил во двор и стал делать подстилку под стог. Вышла Тоня и стала помогать. Ветер был, но сено с вил не срывал. Стали класть стог, Семён смотрел, как правильно Тоня кладёт навильники.

Вскоре подошли помогать Михаил и Павел.

Михаил взял вилы с длинным держаком, и за дело. Работа пошла быстрее, веселее.

— Двое подают, один отдыхает, — сказал Семён.

— Правильно, — одобрил Михаил.

— Тоня, как устанешь, так говори. Мы перестанем подавать, — предупредил Тоню Павел.

Ещё не совсем стемнело, а стог был сложен и упритужен. Сели покурить. Покурили.

— Пойдёмте в дом. Там свет, — сказал Семён.

— Там теперь душно, — возразил Михаил.

Устроились у окна, за которым горела лампа, кто на чём.

Потом Семён принёс две скамейки. Уселись все: и мать, и крёстная, и все работавшие. Когда женщины готовили закуску, а мужчины курили, Михаил спросил:

— Семён, жениться не думаешь?

— Да нет ещё, Михаил Иванович.

— Напрасно. Иван вон женился.

— Так он старше.

— Всего на один год. Надо жениться, Сеня. А то ребята расхватают всех девчат.

— Ладно, Михаил Иванович, ищите невесту, — смеясь, сказал Семён. — Если бы мне кто-либо сказал о женитьбе, я его послал бы куда подальше. А Вас, Михаил Иванович, не могу. Вы плохого не посоветуете.

— А я нашёл тебе, Сеня, невесту, — сказал Михаил Иванович.

— Кто же она?

— Наша новая повариха, а ныне укладчица стога, — пояснил Михаил, — смотри Семён, Даша — талант, Саня на всё способная. Тоня не может быть плохой.

— Михаил Иванович, а Вы знаете побаску о трёх сынах: «Старший умный был детина, средний сын — и так и сяк, третий начисто — дурак»?

— Было бы три работящих семьи. Работали бы вместе. Вместе выгоднее и легче работать.

— А Вы куда хотите уходить, Михаил Иванович?

— Никуда. Я не собираюсь уходить. Но я не вечный.

— Ох и плохо нам будет без Вас, Михаил Иванович.

— Вы что, не живые? — спросил Михаил Иванович.

— Живые. Но я день думаю, ночь думаю над вопросом, а ответа не придумаю. Приду утром к Вам, задам вопрос и Вы спокойно, подробно ответите. Как будто Вы весь день и всю ночь готовились отвечать на мой вопрос.

— Это потому, что я больше пожил, больше видел, больше читал.

— Насчёт Тони Вы, Михаил Иванович, угадали. Тоню я сегодня усватал, и она дала согласие стать моей женой.

— Это ты когда успел?

— Сегодня утром. Я у них дома ночевал, утром сватался и получил согласие.

— Молодец, Сеня. Дай Бог тебе, вернее, вам здоровья, удачи, счастья, — сказал Михаил Иванович.

Михаил угостил всех самогоном, налили по маленькой рюмочке. После второй Михаил запел:

Эту песню знали все и пели все, дишканила [42] Дишканить — вести в хоре партию подголосия. ( Прим. ред .) Тоня. После окончания песни Павел сказал:

— Тоня, прекрасный у тебя голос, схожий с Дашиным. От третьей рюмки женщины отказались.

Михаил запел:

Тоня знала и эту песню, она отвернулась чуть-чуть закинула вверх голову и задишканила во весь голос.

— Где училась петь, Тоня? — спросил Михаил.

— Зимой на сиделках учились. Там всегда бывают взрослые женщины, они подсказывают и показывают, как надо правильно петь. А весной на игрищах закрепляем, — пояснила Тоня.

— Самый сильный куплет в этой песне, — сказала Тоня.

Михаил запел ещё одну песню, которую он играл, служа у белых:

Когда спели эту песню, то Михаил спросил:

— Иван Семёнович, а ты почему не поёшь?

— Это казачьи песни, а я не казак.

— А кто же ты, Иван Семёнович? — спросил Семён.

— Как и ты, и как все, кто есть здесь, и все, кто спит и не спит в станице «ни Богу — свечка, ни чёрту — кочерга». Давайте расходиться, а то мы допоёмся до Царствия Небесного. Чекисты знают, какие и чьи песни. Все встали.

— Павел Фомич, возьми Тоню к себе ночевать, непристойно невесте ночевать в доме жениха. Будем отдыхать неделю, займёмся огородами. Узнаю, где пожарка. Если нам удастся полить огороды, то будет не хорошо, а отлично, — сказал Михаил.

Шли к Долговым: Михаил, Павел и Тоня, шли молча. Михаил Иванович думал: «злодейский гений» прав в том, что в людей можно вогнать страх, и они будут бояться. Но для того, чтобы вогнать в людей страх, сколько же надо на их глазах убить других людей. Иван Семёнович и то испугался. А будёновцы? Пришли с фронта голые, босые, голодные. И ни один не спросил: «Почему?» Будёновцев ещё в армии запугали: политотделы, ревтрибуналы. И Иван Семёнович боится, надо спросить, почему.

Рано утром Михаил и Павел ушли поливать огороды возле Хопра. Не успело взойти солнце, как к Долговым постучали. Открыла Катя, она увидела существа, отдалённо похожие на людей. Головы у них были не покрыты, волосы спутаны, что шерсть на овце весной, лица белые с синим оттенком, глаза неестественно большие, рты открыты. Губ не хватало, чтобы закрыть рот. Зубы оскалены.

Катя качнулась в сторону, вскрикнула и упала. На крик из стряпки вышла Мария Фоминична. Увидев Катю, Мария Фоминична кинулась к ней, помогла встать и повела к стряпке.

— Приведение видела? — спросила Екатерина Ивановна.

— Видела. Вон у нас под сараем лежит.

Катя хотела встать с лавки, но Мария Фоминична удержала:

— Сиди. Я схожу, посмотрю.

— Живые они там? — спросила Катя.

— Живые. Их шестеро женщин и шестеро детей. Просят пить.

— Давай, Мария Фоминична, пресное молоко нагреем и накормим.

Пока Мария Фоминична грела молоко, Катю послала в больницу и попросила Сергея Сергеевича срочно придти.

Сергей Сергеевич в буквальном смысле слова прибежал:

— Екатерина Ивановна, в чем дело?

— Пойдёмте со мной, посмотрите, — Катя повела Сергея Сергеевича к сараю.

Посмотрев на лежащих Сергей Сергеевич сказал:

— Пойдёмте, Екатерина Ивановна, отсюда. А не то в обморок упадёте.

— Я уже падала. Мы хотим напоить их тёплым молоком.

— Я сейчас вызову Марию Сергеевну. Она лучше разбирается в таких делах.

До прихода Марии Сергеевны, Катя зарубила двух петухов и сварила их. Под наблюдением Марии Сергеевны Катя напоила всех голодающих куриным бульоном. Ещё через некоторое время, каждому из них дали по кружечке молока и по кусочку хлеба. Потом пришлые заснули.

В 1922 году Елизавета Васильевна родила сыночка и по обоюдному согласию с Фёдором Ивановичем назвала его Станиславом. В этом же году родились мальчики у Софьи Михайловны, Сани, Тони. Михаил припомнил за ужином: